– У меня богатая семья. Отвезите меня в ближайший город, позвольте связаться со своими, и вам заплатят столько, сколько попросите.
– И почему ты только сейчас об этом говоришь? – Она выпрямилась, заставила меня развернуться и толкнула в спину, направляя к норе.
Теперь я не видел её лица, и стало сложнее отследить, поверила она мне или нет, поэтому решил сказать правду:
– Я надеялся, что за мной прилетят или будут искать.
– Чем докажешь, что за тебя заплатят?
Я задумался. Споткнулся на ровном месте, но был схвачен за капюшон. Выиграл время для подходящей мысли.
– Ты знаешь, кто меня нашёл? Я пришёл сюда с укулеле, это такой музыкальный инструмент, он был в чехле.
Дэйкири не двигалась и не подгоняла копьём. Слушала, позволяя мне говорить.
– И если укулеле не закинули в топку, можешь найти её и посмотреть. Она очень дорогая – сделана из блестящего дерева с золотыми струнами.
– Она твоя? Сможешь играть на ней?
– Конечно.
Убивать меня она передумала; перед входом в нору встряхнула за капюшон и предупредила:
– Я слежу за тобой, Задохлик. Ещё одна ночная вылазка – и ты станешь весенней жертвой вместе с Лилёк, – с этими словами она толкнула меня в лаз, и я едва ли не скатился с лестницы до самой земли.
Той ночью я долго не мог устроиться в запечном углу: план с амультарой провалился. Возможно, что-то ещё не даёт открываться просветам ближе к земле, а может, нужно больше времени, чтобы они открылись? Так или иначе, теперь сумасшедшая дикарка будет настороже, а я не хочу рисковать жизнью, добираясь до кристалла.
Что ж… Если она поверила, что за меня дадут выкуп, и скажет об этом взрослым, появится шанс выбраться из этой дыры и найти Наукоград, тогда мой сегодняшний поход прошёл не совсем впустую. Хорошо бы как-то выведать у бабули, не знает ли она, случайно, о заветном городе.
***
– Нет, милочек, о таком месте я не слыхала, – отвечала старушка на все расспросы.
Хотя чего я ожидал от дремучих деревенщин?
Моя помощь с бабулей сводилась к минимуму, дикарка почти всё делала сама, и мне подумалось: она таскает меня за собой только потому, что не хочет оставаться наедине со старушкой. Мы с Лилёк и бабулей пили чай, когда в уют норы пургой, сокрушающей на своём пути веники и корзины, внеслась младшая из сестёр. По её лицу и задыхающейся речи я понял – случилось нечто ужасное.
Дэйкири вскочила с подушек, едва не снеся стол, и они с сестрой бросились на улицу. Я вопросительно уставился на бабулю, но без переводчика наш разговор наткнулся на гвоздь непонимания и повис на нём, грустно свесив ножки. Лилёк распереживалась и опрокинула кружку на столешницу, по скатерти расползлось мутноватое пятно. Пришлось прибраться, после чего бабуля замахала руками, отправляя нас на свободу. Видимо, испугалась, что мы с Соплежуйкой ещё что-нибудь испортим.
Солнце окрасило засыпающее небо в бордовые