– Еще пару часов. Принести счет?
– Не уходить же с пустым желудком. Пожалуй, возьму что-нибудь из горячего.
– Мог бы порекомендовать жареный хлебец с гусиным паштетом и суп из лука и белого перца.
– Давай!
– Пока ждете, может, аппетайзер?
– И его тоже. И шампанское. И плесень. И побольше! И миндаля, ― прикрикнула Юмису, обратив на себя взоры посетителей.
Эмиль принес яства в два захода. Перед третьим, когда Юмису уже отчаялась соблазнить официанта, самообладание подсказало ей: «Сматывайся отсюда, да поскорее!»
Она направилась к выходу, но швейцар преградил ей путь.
– Где дамская комната? ― невинно захлопала она ненакрашенными ресницами.
– Прямо по коридору и направо.
«Только бы было окно на задний двор», ― молил ее внутренний голос, когда она пересекала залу.
Эмиль двигался ей наперерез.
– Я прихорошусь, ― бросила она.
– Вам передали вот это, ― в руках он держал поднос со шкатулкой из блестящего металла.
– От кого?
– Je n’ai aucune idée28. Какой-то японец просил передать. Сказал, что лично от Ёна Нгуена.
– Японец?
– Я безошибочно определяю национальность.
– Ах, я все поняла, ― Юмису было потянулась, чтобы открыть шкатулку, но тут ее ужалила мысль: «Там наверняка какая-нибудь сентиментальная безделушка, типа записки с извинениями или ракушка с нацарапанным сердечком». ― Ён такой молодец, прислал ваучер. Поставьте на стол, я сейчас вернусь, ― попросила она.
Бра канифолили жиденькими пятнами света потолок глухого помещения. Чуда не случилось. Юмису облокотилась на раковину, обреченно рассматривая себя в зеркале. Повезет, если выдворят из страны без крупного скандала. А если нет? Если ее наивной глупостью зальют информационный шум, раструбив по всему свету, как она полакомилась клубникой? А может, ей повезло, что она не встретилась с Ёном?
Юмису распустила волосы, ногтем удалила застрявшее семечко между зубов. Расстегнула робу до пояса, освободив из духоты ее сопревших девочек. Раз скандала не миновать, она встретит его во всеоружии. О ней заговорит весь мир!
Что-то тяжелое сбило с ног, навалившись огромной массой.
Тьма.
Писк в ушах. Где-то вдалеке, будто в адовой бездне, приглушенно взвыла пожарная сирена.
Липкая змейка выползла из уха и закапала на пол. Жжение в глазах и тошнота. Раскат немого кашля сотрясает скрюченное тело, похороненное под осыпавшимися конструкциями. Она намертво обложена хламом, зафиксирована под слоем рухнувших обломков. Кусок раковины зарылся в бедро ― малейшее шевеление заглубляет тупой клинок.
Кипяток вырывается из разорванных труб, заливает пол, обваривает ее нежную кожу. Она хочет кричать, но захлебывается штукатурной пылью, издав лишь подавленный стон. Ее никто не слышит. Она не слышит саму себя.
Пожарная сигнализация завывает