Юмису подождала с полминуты, чтобы посмотреть, в каком направлении пойдет этот умник. Она выберет другой маршрут, вернется к себе в отель и зароется в горячих струях душа.
Свидетель ее позора продолжал нести дежурство, будто насмехался над ней. Что ж, она выскажет все, что думает об этом городе и его жителях. Подбоченившись, она развернулась, да так, что чуть не ударила локтем случайного прохожего.
– Послушай-ка, дорогуша, я проделала свой путь не для того… ― оборвала себя на полуслове. ― Постой… Ты же индивид с архаичными биологическими потребностями.
– Гомосап? Вовсе нет, ― пожал он плечами.
Юмису пристально оглядела молодого человека. Фигуру среднего роста скрывала объемная парка с широким воротником и светящимся ярлыком на груди для регулировки температуры, мешковатые штаны из грубой материи и дешевая обувь спортивного типа ― такие раздают правозащитные организации.
Бровь Сергея изогнулась крылом молодого ворона, и в этом многозначительном взгляде читалось: «Удовлетворила свое любопытство?». Но девушка пропустила столь выразительный жест, потому что мимика гомосапов была сумбурна, подчас непроизвольна, и не всегда отражала их истинных мыслей. Нагловатая ухмылка, не отягощенная кротостью, съехала в сторону. Пятерней он загреб темные космы, оголив низкий лоб, мол, смотри, любуйся. Гладкое матовое лицо европейских пропорций демонстрировало напускное безразличие.
– Не гомо сапиенс? ― переспросила она, заметив мелькнувшую в нем настороженность.
– Нет, ― ответил он, и, повременив, дав повторно оглядеть себя, с вызовом произнес: ― У вас, дамочка, хорошо наметан глаз на людей с заброшенных земель. Да, я родом оттуда.
– Так и знала! Сколько тебе лет?
– Смотря для чего.
– Чтобы шляться одному в темное время суток.
– Для комендантского часа еще рановато, а на Кымджонсане его и вовсе нет. Так что имею право дышать здесь с вами одним воздухом.
– Сео Дай, извини, я не это имела в виду. Не хотела тебя обидеть. Эти дурацкие ограничения… Я всегда была против.
– Зачтено. Мне пятнадцать.
– Я думала лет на пять больше.
– Тяжелая жизнь и голод нас быстро старят, если вам знакомо это слово, ― склонив голову, печально пробубнил он.
– Мне очень жаль, и не только потому, что вы мало живете, но и за все гонения, за жестокость и несправедливость, ― пролепетала она.
– Впервые вижу такое неравнодушие к гомосапам. Отрабатываете какие-нибудь международные гранты?
– Это частная просветительская лекция. Об этом крупными иероглифами на всех буклетах написано. Все это за мой счет! ― рассердилась она.
– Я в корейских закорючках не шарю.
– Прости, не подумала. Я тоже ничего в них не смыслю. Брошюры заказала