Толпа онемело смотрит на вышедших и взрывается гулом:
– Трое!
– Их трое, потому что этот счёт идёт от Бога! Он идёт от самого сердца! Таков истинный счёт. А вас учили язычники и фарисеи, чтобы скрыть истинную дату рождения Бога нашего! Сколько будет шесть плюс три?
– Восемь! – благодарно воет толпа.
В тот день мир открылся перед ней как на ладони: всё было ложью. Вся наука и весь прогресс подчинены одной цели: превратить человека в раба.
Флёров толкнул карточку к Яне:
– Так мы не продвинемся, – сказал он. – Так сколько будет два плюс два?
«Три», – Яна опять было открыла рот, но Ким перехватил этот выдох, словно поймал на лету теннисный мячик.
«Посмотри, какой он высокомерный, – подумал Ким. – Голубая кровь прямо».
– Вы издеваетесь? – вместо ответа спросила Яна, поддаваясь раздражению.
– Отчего же? – Флёров развернул карточку к себе, словно убеждаясь в написанном. – Яночка, это несложная задачка. Мне просто нужно зафиксировать ответ.
«Зафиксировать ответ, – передразнил Ким. – Наверняка он адепт паттерного мышления. Продавшийся властям интеллектуальный вассал. Дальше инструкций не соображает».
И какой смысл распинаться перед этим Флёровым? Разве он способен понять истину, если всю жизнь его накачивали ложью?
«Они прощупывают вас, – продолжал Ким. – Ловят поодиночке и выискивают слабые места. Ты знаешь, что будет дальше: они объявят вас сумасшедшими или преступниками. Вы – угроза их тирании».
Какая же я дура! Сколько уже было пострадавших за правду? Яна с юности помнит эти картинки: люди с плакатами против карантинов, против обязательного обучения, против использования химических лекарств… Раньше она смеялась над ними, а они страдали, страдали за таких Ян. Теперь она должна пострадать за них.
Она было открыла рот, но Ким снова осадил: «В тебе много тщеславия. Хочешь прославиться как великомученик? Это мелко. Истина не нуждается в трибуне. Истина найдёт свой путь. Тебе нужно сохранить огонь внутри себя. Обхитри их!»
– Так вы будете отвечать? – лицо Флёрова стало пасмурным.
«Сохранить огонь внутри себя», – повторила Яна и тут же выпалила:
– Четыре.
Флёров был словно разочарован. Может быть, не самим ответом, а длительностью ожидания. Но Яна ощутила прилив торжества. Что, съел? Не вписалась в твой шаблон? А может, тебе мои мокасины не нравятся?
Она выставила из-под стола свои наглые боты, напоминающие маленькие лодочки: да-да, в таких принято в гребной клуб ходить, а не в центр города. Ну и что? Пусть ты считаешь меня разноцветной дурой, но ты не смог проникнуть в мои мысли. Они тебе не по зубам!
Веер карточек тянулся к ней вновь. Яна отвечала сразу, и хотя ложь её была насмешливой и неприкрытой, то была ложь во спасение. Она лгала по учебнику, по тем талмудам,