– Всё равно, – вздохнула Одри, вставая. – Никто не захочет смотреть на актрису-эника, пока есть актрисы-люди. Это противоестественно. Может быть, через сто лет… А пока вы думаете, что эники могут только копировать людей, как боты.
Эники обижаются, когда их уравнивают с нейросетевыми ботами, хотя они и есть боты, усиленные талемской способностью к рефлексиям. Есть ли у них сознание? Ким этого не знал наверняка.
– Ты постоянно растёшь, – примирительно сказал он. – В тебе больше жизни, чем в иных людях.
Она усмехнулась:
– А мне кажется, что я ужасно повторяюсь. И как можно быть актрисой, не переживая ничего самой? Я изображаю любовь и чувствую любовь, а потом… – она щёлкнула пальцами, и взгляд её стал хитрым. – Оп! Нет любви! Кончилась!
– Ты ведь чувствуешь что-то прямо сейчас? Ну, ты же сейчас искренна? Или ты всегда играешь?
Одри опять обхватила плечи руками, словно замёрзла.
– Я не знаю, – ответила она. – Я, наверное, чувствую. Но я не смогу этого доказать. Вы всё равно считаете нас… чем-то вроде говорящих карикатур. Люди скорее поверят боту, который играет точно по сценарию, чем актрисе, претендующей на подлинные чувства, которых, по-вашему, у неё нет. Я для вас актриса из пробирки! Меня даже не существует.
– Ты чувствуешь отчаяние, значит, существуешь.
– Или это просто программа. Программа, которая подражает вам.
– Людские эмоции – такая же программа. Когда нас задевают, мы впадаем в ярость, когда нас хвалят, мы радуемся. Но от этого наши чувства не становятся менее настоящими, так?
– Не знаю, – Одри дёрнула плечами.
– Где-то глубоко внутри мы с тобой одинаковые, просто у луковицы под названием «человек» слишком много слоёв. Но когда мы дойдём до сердцевины, то никакой разницы между человеком и эником не будет. Я за всех эников поручиться не могу, но ты – точно особенная.
Одри рассмеялась:
– Какая чудесная романтическая чушь! Это так мило!
Они сидели молча, оттаивая в прогретом дрожащем воздухе.
– А твоих чувств не оскорбит, если я немного поем? – спросил Ким. – Запах дыма будит в нас, людях, зверский аппетит.
– Как вы всё-таки зависимы от своего тела, – фыркнула Одри. – Позови, как соскучишься.
– Я же тебя не выгоняю…
– Ладно. Всем нужно личное пространство.
Одри пропала, и вместе с ней пропал её бокал. Ким снял очки и растёр лицо руками. В комнате было пусто. С Одри ушёл и смысл их разговора. Эники похожи на приведений: они появляются и исчезают, когда вздумается.
В отличие от уволенной Стеллы, новый психолог Ирина Ивановна была не столь подвижна и обычно ожидала Кима за столом своего кабинета, а когда он заходил, не вставала с места и лишь говорила что-нибудь одобрительное:
– А, вы опять вовремя! Приятно иметь дело с пунктуальным человеком.
Её звонкий голос был моложе