Пятищев переглянулся с капитаном.
– Да конечно же, надо продать! – воскликнул тот. – С какой стати отдавать ульи купцу, если их нет в инвентаре! Нет в инвентаре, так, стало быть, он их не покупал.
Пятищев даже просиял, что у него нашелся несчитаный предмет, который может быть продан.
– Так отдай. Отдай, Левкей, их лавочнику, – заговорил он. – Пять ульев по два рубля – десять рублей. Это деньги. Пять рублей можешь взять себе, в счет жалованья.
– Спасибо, ваше превосходительство, за неоставленье, – еще раз поклонился Левкей. – Так я, значит, сегодня, как стемнеет, и перевезу к лавочнику. Вот поди ж ты, совсем забыли об этом добре, а ведь оно деньги… – прибавил он и, подняв вместе с мужиком сундук, понес его.
В это время из домика показалась Василиса и подошла к Пятищеву, косясь на капитана.
– Подите-ка сюда на минутку, Лев Никитич, – тихо сказала она, отводя его в сторону. – Зачем же это вы пчел-то продаете?
– Василиса Савельевна, они мои. А я… Перед тобой нечего скрывать… А я без гроша… – несколько покраснев, отвечал Пятищев. – Самому же мне они теперь зачем?
– Оставьте мне тогда хоть две колодочки. Все-таки хоть чайку с медком попить на Спасов день.
– Тебе? Да ведь ты здесь не останешься?
– А почем знать! Ничего еще не известно.
Василиса лукаво подмигнула.
– Да возьми, возьми… – заговорил Пятищев. – Но мне странно, что тебе понадобились пчелы.
– Ну, спасибо. Вам денег, что ли, нужно? – спросила она участливо. – Говорите, что без гроша. Как же быть без денег, если в лавке не верят! Возьмите рублик или два.
– С удовольствием, милая, но только взаймы. Дай два рубля. Завтра я их тебе отдам. А пчел я тебе дарю, дарю их, – сказал Пятищев, повеселев, и тотчас же крикнул Левкею: – Левкей! Лавочнику свезешь только три колодки пчел! Две я подарил Василисе Савельевне.
Василиса взглянула на него своим красивым взглядом и произнесла:
– А два рубля я вам сейчас…
Она удалилась в комнаты и тотчас же вернулась оттуда, держа деньги в руке.
– Вот вам… – сунула она ему в руку два серебряных рубля и тут же прибавила: – Послушайте… Только вся эта мебель, которая теперь у меня, так я ее буду считать своей.
– Конечно, конечно… Пожалуйста… – смущенно проговорил Пятищев, опуская деньги в карман, и отошел к капитану.
– Совершил заем? – спросил у него тот.
– Да. До завтра. Но за то подарил ей два улья пчел.
– Напрасно. Насчет масла сказал?
– Сказал, – отвечал Пятищев и соврал.
Кабинет Пятищева начали перевозить перед обедом. Семья Пятищева в последнее время полного разорения обедала в час дня, и часто все звали этот обед, по старой привычке, завтраком,