Ожидал внимательного проводника с обжигающим резным подстаканником. Высматривал в окнах линии электропередач. Они резали неровными кусками чащобный торт. Провожал забытые полустанки с обветренными, желтыми флагами, мерцающие семафоры, гибкие, стальные косы железнодорожных развязок и мостов. Блестко оранжевели крышами дачные новоделы. Неприютный поселок на берегу безымянной реки с согбенными фигурами жителей у рубленной лунки, проплывал оторвавшейся льдиной.
О, бескрайняя русская Азия, убранная снегами и медвежьими схронами, исхоженная казаками и каторжанами! Удастся ли преодолеть твои пространства?
Рекламная вывеска привокзальных часов показала: вовремя. Соединения подвижного состава вздрогнули, заскрежетали, успокоились. Свет громоздких аккумуляторных фонарей пролился на рельсы подсолнечным маслом. Послышался ритмичный перестук длинноруких молотков. Началась сутолока, разговоры, смех. Поклажа вновь прибывших пассажиров водворилась на третьи полки. Торговцы забегали, впихивая колбасу и пиво. Истекли минуты ночного стояния под замороженным Красноярском. Дальше на восток, где темнеет влажной выпуклостью, незваный пришелец из бескрайней, холодеющей бездны.
Глава 4. Лирическая
Хорошо бы откатиться к нулю, пока не наделал ошибок, вывалиться подвыпившим актером в оркестровую яму, забить на главную роль в следующем действии, но судьба человека прописана в горних мирах от рождения и, хочешь, не хочешь, схватит за шкирку, заставит идти. Все испытания неряшливые, крылатые серафимы делают до. После остается латать дыры в коде, дорисовывать интерфейс.
Пробираешься окольными путями, примериваешься, подлаживаешься, ищешь удобные мосты, хоженые тропы, обжитые стоянки, в итоге, все равно ступишь в омут, полагаясь на близкий брод.
Память, ты, рукою великанши, проведешь над самыми неизбывными кручами, ласково и тщательно отожмешь до тугого кожаного насоса, трясущегося под напором лимфы и выстукивающего ностальгические, блюзовые ритмы.
Бывает, перебил охоту к жизни. Заживо себя похоронил, присыпал консервантами, усилителями вкуса. Организм хорохорится, работает по инерции. Выплывают тени из встроенных, хмурых ниш, и не то, чтобы грозят, могильно завывают, однако требуют байты. Жесткий диск можно очистить, отформатировать, заполнить актуальными патчами. Обыкновенное желание: поскорее забыть, запихнуть в бабушкин шифоньер, заморозить на неопределенный срок, тут же вызовет шквал настойчивых, давно отработанных эмоций. По привычке задудят в мыслящий тростник прохладным сквозняком. После него, наверняка, сляжешь, затемпературишь, захрипишь