Многие дни прошли, по ощущениям месяцы. Храбрая и трудолюбивая Греела взяла заботу о замке и королеве, пока правительница заботилась о всём народе и в частности о ней. У Алуны оказалось слишком много забот, чтобы обращать внимание на трещины в стенах, пыль и сосульки, свисающие в самых разных местах. С каждым днём они лишь увеличивались. Весна давала о себе знать.
– Значит, скоро наступит лето? – обрадованно произнесла Греела, накрывая стол. Теперь они ели не только фрукты или овощи, дочь вальщика готовила яйца, взбивала молоко в масло и сметану, творог, пекла пироги из просеянной муки пшеницы, варила каши. Духи кухарок во многом ей помогли с готовкой. Тёплая и вкусная пища ещё больше задабривала Алуну, давала ей чувство уюта и тепла, что ранее ей было незнакомо. Королева села на своё законное место и поджала под себя ноги, оказавшись сидящей на корточках. Она кивнула. – И снова месяц? – теперь уже пожала плечами, что выдало её сомнение.
Девочка ещё не понимала, какую роль играла для королевы. Любовь и привязанность к ней могла бы спасти всю страну от продолжительных холодов. Это была её последняя надежда на обретение покоя и своего места в жизни. Закоренелая ненависть к людям, взращённая потерями и одиночеством, постепенно растворялась во время того, как Греела со своим рвением и чистым сердцем ухаживала за королевой. Алуне не хотелось больше кричать от одиночества, танцевать с мертвецами и наблюдать за сменой времён года одной. Она привыкла к Грееле и не желала отпустить последнюю надежду от себя. Однако за счастьем тёмное, тягучее чувство стало охватывать сердце Алуны.
За улыбкой и доброжелательности Греелы скрывалась вечная печаль и скорбь. Вести о скорой весне разбудили тоску в девочке, любовь к отцу. Она не видела его так долго, что родимые черты забывались. Ей хотелось хотя бы сказать: “Папочка, не переживай. Я здорова. И, знаешь, скоро весны станет больше! И я так выросла”. Греела всё чаще уходила в воспоминания и рассказывала королеве о своём прошлом. Это не нравилось Алуне. Хоть девочка понимала, что её не отпустят, но надежда на возвращение домой умирала последней.
Королева метались от правильного решения к эгоистичному. Она в отчаянии смотрела в зачарованное зеркало и плакала, когда видела постаревшего отца девочки. Он выглядел подобным мертвецам. Мужчина похудел, стал темней и тяжелей в думах. Не было больше добродушной улыбки на лице. Он даже печь редко топил, ведь смысла в жизни кроме дочери не имел.
Поступок королевы оказался слишком жестоким.