Вольные сказания: Поиски врат. Воль

форме звезды. И тут девушку прорвало. Она завыла сквозь зубы.

      И снова встала Велимира, решила пойти к колодцам, но столкнулась с внимательным взором чёрных глаз. Посмотрев на иллюзию, вызванную нехваткой сна, прошла мимо и была схвачена за локоть.

      – Совсем забыла, как я выгляжу? – спросил знакомый голос. Кощей был одет также как всегда, но уже без тяжёлого плаща. – В первый раз понимаю, рухнула без чувств, а сейчас что?

      – Мне нужно постирать, – прошептала Велимира и вновь двинулась к колодцам, но тут же хрупкое тело оказалось в мужском кольце из рук. Кощей положил ладонь на спину девушки, а вторую спрятал в ей волосах, успев стянуть тугой платок. Копна упала на плечи. И снова приятный запах, её дыхание и её бледность от усталости. – Мне правда нужно это сделать. Это моё наказание.

      – Ну всё, хватит, это вгоняет в тоску. Спи, – покрепче прижал девушку к себе и почувствовал, как голова упала на его грудь, а ноги перестали её держать. И повисла девушка на его руке. – И что мне с тобой делать? Всего ничего не виделись, а ты уже без сил. Не порядок.

      Положив для начала девушку на лавку, Кощей оглянулся и щелкнул пальцами. Перед глазами возникли два скелета:

      – Уберитесь здесь и выстирайте полотенца снова. Как закончите, сложите на лавку и исчезните, – приказал царь подземного царства и подхватив девушку на руки, испарился.

      Девушка дремала в деревянной кровати, на мягкой перине, а Кощей сидел подле и смотрел, как солнце медленно начало подниматься и касаться бледной кожи Велимиры. Нельзя сказать, что он не подсматривал за девицей, было раз в несколько дней, да только занимался обустройством своего царства. Вроде как стало получаться. Почти убрали завалы костей и небо сделали посветлей. Много сил потребовалось, чтобы обойти всё царство и обдумать, как лучше всё переделать, чтобы и дела были, и пугать прохожих, и поддерживать имидж. А потом взыграла тоска. Отправился к Велимире, но застал её без чувств и тут же избитой розгами, а потом разглядел её худое лицо, свет которого съедала несвобода, и ещё большая злость овладела им.