Выла в подъезде чужая собака,
Дождь за окном барабанил ознобко.
…Светлый тоннель прорезался из мрака:
Путь в никуда или к Господу тропка?
Как странно то, что я ещё жива…
Как странно то, что я ещё жива,
А ведь друзья давно меня забыли.
И по квартире небоскрёбы пыли,
И ни черта не смыслит голова…
Как странно то, что я ещё жива.
Ужель когда-то я ещё ступлю
На жёлтый лист опавший, безмятежный?
Я это время бесконечно нежно
И трепетно, и бережно люблю…
На лист багряный неужель ступлю?
Приговорили к «вечности» врачи;
В диагноз страшный верю и не верю,
Но никому не открываю двери:
Тут хоть молись, хоть в голос тут кричи…
Диагноз странный выдали врачи.
А там, за пыльной шторою, трава
И солнце, и журавликов распятья…
Вчера я выходное шила платье…
Ах, что же так кружится голова?
Как странно то, что я ещё жива…
Сжигал огонь черновики —
Мои «нетленные» творенья:
Написанные от руки
Наивные стихотворенья.
Обложки корчились, шипя,
И хлопал дым крылом, как птица.
Я ворошила, торопя,
Непрогоревшие страницы.
Казалось, вот сейчас сожгу
Всё до листка принципиально,
А завтра написать смогу
Пронзительно и гениально.
Вот прямо с завтрашнего дня
И чистого начну листа я!..
Стихи в объятиях огня,
Казалось, тают, тают, тают, тают…
А тридцать лет спустя (ведь срок?)
Я поняла, душой сгорая,
Что лучше тех сожжённых строк
Так написать и не смогла я.
Я не была хорошею женой
Я не была хорошею женой,
Иначе не расстался б ты со мной.
За то, что ты ушёл к другой, хорошей,
Прости меня, пожалуйста, Алёша!
Прости за то, что отпустила к ней,
За бесконечность серых моих дней.
Прости за липкий страх моих ночей,
За то, что целый год была ничьей.
А когда год спустя ты постучал,
Я не впустила. Ключ в двери торчал,
Мне стоило его лишь повернуть
И (Боже правый!) всё опять вернуть!
Но я была не лучшею женой —
К двери припав озябшею спиной,
Ногтями впившись до крови в ладони,
Я думала: зачем звонок трезвонит?
Я так привыкла быть уже одна!
Плохая я была тебе жена.
Хорошая б, наверное, впустила.
Прости меня за то, что не простила.
Боль на донышке
Боль на донышке – горе выпито,
Память горло мне обвила.
В сердце четкие буквы выбиты:
Не тому любовь отдала.
Неналаженно, неприкаянно
Я безмужнюю жизнь влачу.
До безумия, до отчаянья
Вновь