– Как тебя угораздило прийти ко мне в магазин без денег? Вроде уже не маленький.
Он говорит слишком громко и брызжет слюной на руку, в которой зажата злосчастная банка.
За спиной слышится недовольное бормотание, но все та же женщина открывает кошелек, вынимает двухфунтовую монету и протягивает мне.
– Все в порядке, Ашраф, – говорит она. – Карл, расплатись за покупки.
Ашраф смотрит на женщину как на рехнувшуюся.
Я благодарно ей улыбаюсь, кладу монету на прилавок и подталкиваю к Ашрафу.
Он сердито выдыхает, берет монету так, словно она заражена СПИДом, затем высыпает сдачу. Я смотрю на деньги, потом на женщину.
– Бери, бери, – кивает она. – Это твои деньги. Как твоя мама?
Злая. Плачущая. Пьяная. А теперь еще и неизвестно куда ушедшая. Меня душат слезы. Женщина отнеслась ко мне по-доброму. Я к такому не привык.
– Она оправилась, – вру я. – У нее все нормально.
– Передай ей привет от меня, – просит женщина. – Скажи, что Сью из прачечной посылает ей свою любовь.
Я киваю, опускаю сдачу в карман и тороплюсь уйти из магазина, унося покупки в тонком полиэтиленовом мешке. На улице сразу же открываю банку кока-колы. Она холодная, сладкая и здорово насыщена газом. С первого же глотка мне покалывает язык. Я жадно пью, идя к лугу. Углекислый газ стреляет в нос, и из тумана памяти выплывает очередное воспоминание.
Я передаю ей банку. Она делает большой глоток и быстро возвращает мне. После смеется и машет рукой перед лицом.
– Что случилось?
– Кока-кола в нос ударила. Это научит меня пить ее побыстрее.
Я подношу банку к губам, слизывая капли, оставшиеся у ободка. Я знаю: мои губы касаются пятен губной помады, оставленной ее губами.
Она вытягивает ноги и откидывается на спинку парковой скамейки, закладывает руки за голову. Солнце светит нам в лицо. Она закрывает глаза.
– Как это приятно, – улыбается она.
Я глаз не закрываю. Потягиваю кока-колу и смотрю на Нейшу. На ее красивое лицо, освещенное солнцем.
Луг полон детей. Маленькие играют на площадке. Те, что постарше, одеты в форменную одежду. Они просто слоняются вокруг или качаются на автомобильной шине, прилаженной кем-то к дереву. Все они появляются здесь из одного места. Проходит целая минута, пока я догадываюсь: они возвращаются из школы.
Школа. Мама ничего о ней не говорила, а я начисто позабыл о школе. Вряд ли это важно. Вряд ли кто-то ждет, что я буду сидеть на уроках и слушать учителей, когда у меня утонул брат. Мне пятнадцать лет. Я даже не помню своих друзей-одноклассников. Если они у меня были. Возможно, я больше не пойду в школу.
Приваливаюсь к дереву и допиваю кока-колу. Что-то щиплет глаза. Я понимаю, что готов снова заплакать.
Утыкаюсь взглядом в землю перед собой и ковыряю ее носком кроссовки. Потом швыряю пустую банку в урну. Промахиваюсь, но поднимать ее не собираюсь. Поворачиваюсь и иду домой, продолжая глядеть в землю.
– Намусорил