Не напрягайся. Нет? Не расслабляйся.
Ветер с моря инфицировал меня, гоня за собой прочь из Москвы; я с ним, с бутылкой красного, свежесть в голове полностью отсутствует, за нами бредут живые и мертвые, из домов и из гробов; протри, крошка, очки, почисти их в специальной конторе ультразвуком, брызни на полотенце для лица мыльной пены, больно глазам? В них пускают пыль из стекловаты, предлагая быть в курсе всего, чем торгуют, но ты терпишь – это мировая практика. В лефортовском тоннеле я разгонялся до двухсот. Сам себе хозяин… задранная губа, приплюснутый нос, по нему же – по тоннелю – меня тащили волоком за ноги, не перевернув застывшими глазами к заходящему над перекрытиями солнцу; в машине с крестом я говорил фразы по одному слову: «Нормально». «Глаза». «Видел». «Приятно». «Взаимно».
– Миллиарды подвижных глаз, – сказал Иван Барсов, – и миллиарды приготовленных долларов. «Мы возьмем вас, девушка, в наш проект, если вы позволите отрезать в кадре ваши волосы. И выколоть глаз». Никаких ассоциаций? Горящие шары в теплом космосе. Я говорю не о том – Dona nobis pacem, но на покое можно обжечься, и я не откажусь от приватного танца молоденьких акселераток. Они бы поднимали ножки, двумя пальцами задирали юбочки, а я бы во все глаза. В назначенное время. Глаза в глаза – я принимаю упреки в бездушии. У тебя когда-нибудь была слепая женщина?
– У меня, – ответил Максим, – была глухая. Что лучше: на исходе выходных меня лучше не слышать, чем не видеть. Хотя она закрывалась на цепочку. В своем номере на спортбазе, говоря: «Не знаю, сколько здесь буду, но пока я здесь буду, тебя здесь не будет. Современный баскетболист должен выглядеть повыше».
– Баскетболист? – спросил Барсов.
– Олег «Таран» представил меня ей играющим в большой мяч за дублирующий состав «Химок». В любви я Светлане не признавался. Ни на пальцах, ни в письменном виде – это мой уровень. Есть люди вершин и люди низин. Света Николаева особенно сильна на равнине.
– Без одержимости результатом, – кивнул Барсов.
– Несколько другое – она велосипедистка.
– Сучки рычат! Пищат кобели! Миром Господу помолимся за успехи отечественной велошколы.
Я хочу выпить молока и что-нибудь съесть, я обессилен, психическое напряжение переходит все границы, с чьей стороны мне ждать утешения? надо, надо, мне надо себя убить, нет! я выдержу и взреву осипшим голосом, вздрагивая от мысли о полном выздоровлении; человек непростой духовной составляющей сдержанно поддерживает подлинные отношения с действительностью, в следующий раз я буду с теми, кто ходит стройными рядами; выжить в Москве гораздо легче, чем в Калуге, чем в Гжатске. Чем в Томске.
Последовательность очевидна: Циолковский, Гагарин, Осянин. Танец хучи-кучи, как неотъемлемая часть астральной магии – здесь оставаться опасно. В гробу, Филипп, поспокойней.
Наши позиции поразительно близки, и я