– У меня, кстати, есть на примете подходящая кандидатура, – вдруг оживился Холси. – Вдова, бывшая школьная учительница, переехала в поместье недавно. Ее зовут миссис Фрайди. Я немедленно пошлю кого-нибудь за ней.
– Благодарю вас… – Порывом ледяного ветра сорвало с крыши пласт снега и швырнуло Дженис в лицо, отчего у бедняжки перехватило дыхание. Придя в себя, она пробормотала: – А вы… вы уверены, что она не станет… возражать, если ее оторвут от домашних дел?
– Она будет только рада сменить обстановку, не сомневайтесь! – Герцог щелкнул пальцами, к нему тотчас подбежал лакей, и отрывисто распорядился: – Пусть немедленно доставят сюда миссис Фрайди. Скажите, что я хорошо ей заплачу… – Один из его друзей после этих слов осторожно кашлянул, Дженис широко раскрыла глаза, а герцог как ни в чем не бывало закончил: – В особенности учитывая то, что мы не предупредили ее заранее.
Он снова повернулся к Дженис, казалось, даже не заметив, насколько возмутительно прозвучали его слова: герцоги не испытывают смущения из-за подобных пустяков.
– Благодарю вас, ваша светлость. – А что еще она могла сказать? Дженис попыталась улыбнуться. – Я с нетерпением жду встречи с леди Холси. Возможно, я не гожусь в сиделки, но… – Она осеклась, все тело мгновенно охватил жар: к карете спокойно и решительно подошел Люк Каллахан и, положив руку на упряжь лошади, в упор посмотрел на Дженис. – …могу составить ей компанию.
Даже сквозь завесу падающего снега взгляд грума обжигал ее: дерзкий, непреклонный, он ясно давал понять: «Не забывайте, что я говорил о нем».
О герцоге, разумеется.
Но кто он такой, чтобы его слушать, этот мистер Каллахан? Разве он не согласился с ней, что и сам далеко не святой?
Дженис поспешно отвела от него взгляд. Вопреки раздражению, которое вызывал у нее грум, при виде его ее охватило какое-то странное нелепое возбуждение.
Он поцеловал ее.
В самом деле поцеловал.
И она не сможет об этом забыть.
Никогда.
А ведь ей очень хотелось бы выкинуть все это из головы. Он просто никчемный негодяй, бездельник. И посмеялся над ней, вместо того чтобы дать волю гневу, получив пощечину, что много обиднее.
Собаки, завидев его, принялись скулить, яростно виляя хвостами, и это вынудило герцога и его друзей посмотреть в сторону кареты.
– А, это ты, грум… Очень вовремя. Подбери-ка, – указал его светлость на все еще дымившуюся в снегу сигару.
Дженис внутренне содрогнулась, вдруг ощутив глубокую обиду за него: Каллахан не заслуживал столь пренебрежительного обращения, хотя в принципе не одобряла его поведение. Он не мальчик на побегушках, а умный, развитый и абсолютно зрелый мужчина. Это она знала по собственному опыту… очень интимному опыту.
На краткую долю секунды ее охватила слабость, в то время как грум оставил лошадь и твердой походкой бесстрашно направился в их сторону. Дженис