– Тебе что звонила моя мама? – спросил я так, чтобы Вика не подумала мне лгать. Ни разу не ловил её на лжи, но кто знает.
– Я сама звонила ей. Хотела узнать, как она себя чувствует.
Всё-таки была у Вики одна раздражающая черта: она слишком идеальная. Заботливая, чувственная, хорошая любовница и добропорядочная девушка, которую не стыдно показать родным. И предсказуемо-скучная. Но ведь должен же быть у неё хоть один недостаток!
А вот моя мама, как бы я ни любил её, предсказуемой и добропорядочной не была. У неё всегда готова сложная многоходовка. И если что-то не срабатывала, она вынимала, как фокусник из рукава, другую. Или третью, в итоге всегда добиваясь своего.
– И она рассказала тебе о наследстве, – мрачно заключил я.
Даже подтверждения эта мысль не требовала. Мама вцепилась в заветный миллиард, и не желала его никому отдавать. То-то она так эту Герду обхаживала!
– Я сама спросила, – торопливо пояснила Вика, но я перебил её лепет:
– Послушай, никакого брака между мной и дочерью отца не будет. Поэтому я и беру тебя с собой. Чтобы ни у какого из вас, или тех, кто сегодня был у Сергея Сергеевича, не осталось сомнений. Так ты поедешь?
– Конечно, Яр, – потеплел голос Вики, и я тоже с чистой совестью пожелал ей спокойной ночи.
Вот только спать не собирался. Сначала требовалось поговорить с матерью.
Я набрал номер и мысленно приготовился к бою.
– Ярик, я так рада, что ты позвонил. Ничего не случилось? – голос мамы журчал так сладко, будто молочная река из сахарного сиропа с кисельными берегами.
Но я слишком хорошо её знал. Чует ведь, зачем звоню.
– Ты добиваешься, чтобы я бросил Вику и женился на этой Герде? – спросил я в лоб. Играть в женские игры не для меня. – Этого не будет.
– Да мне всё равно, – обиженно хмыкнула мама. – А Вика твоя сама хотела узнать подробности, ещё и прикрылась заботой о моём здоровье. Лицемерная она, помяни моё слово.
Бог знает почему, но Вика маме никогда не нравилась.
– Мы договаривались, что ты не лезешь в мою личную жизнь. Вот и не стоит опять начинать.
Я говорил жёстко, но иногда маму приходилось осаживать, иначе она могла забыться. И тогда – хоть святых выноси, как говорила покойная бабушка!
– Да я и не лезу, – фыркнула мама, но пошла на попятный, сменив менторский тон на заискивающий. – Липучка твоя Вика. Но раз тебе нравятся такие, что ж, моё дело – сторона.
– Вот именно, мама, вот именно. Спокойной ночи!
Я отключился, чтобы не слышать довольного хмыканья.
Мама своё дело сделала: нагадила Вике и, вероятно, отравила ей всю радость от завтрашнего вечера.
Впрочем, моей будущей жене надо учиться ладить со свекровью. Я не собираюсь разгребать жалобы на собственную мать. Зная её, маман никогда не позволит себе неуважения к моему выбору,