Оба сердца Мальстена болезненно сжались.
Он не обязан был знать, где находится Грэг Дэвери. Но ведь он это знал. Он долгое время думал, что Грэгу удастся сбежать из Малагории, но, выходит, у него не получилось. Если он жив, то все еще находится в плену в Грате.
Мальстен вновь посмотрел на Аэлин. Назвать эту женщину беззащитной дамой, попавшей в беду, было сложно: она излучала внутреннюю силу и стойкость. Однако Мальстену непреодолимо захотелось помочь ей, смягчить боль ее потери и защитить ее. Возможно, в нем лишь говорила совесть, корящая его за сражения при дэ’Вере под знаменами Анкорды? Может, так богиня справедливости Ниласа давала ему шанс искупить вину перед всеми, кого он подвел? Или это проказник Крипп заманивал его в ловушку?
Богам нет до меня никакого дела. А помощь этой женщине не вернет ей все, что она утратила. Я лишь ввяжусь в новую опасную авантюру. Неужели мне их не хватило? – сокрушенно думал он. Затем смотрел на отрешенно молчащую Аэлин Дэвери и понимал, что уже принял решение.
– Леди Аэлин! – позвал он. Она удивленно подняла на него взгляд и встрепенулась от энергичности его голоса. – Мне мало известно о жизни вашего отца, но, я все-таки сумею вам кое-чем помочь. Для начала потребуется вещь Грэга. Она у нас есть: его дневник. А дальше… придется вам немного поступиться своими принципами и не набрасываться с парангом на иное существо.
Охотница ошеломленно уставилась на него, и Мальстен приподнял руки, понимая, как прозвучали его слова.
– Я имею в виду, что нам следует обратиться к тринтелл.
Черты лица Аэлин едва заметно расслабились, и от этого Мальстен ощутил неприятный укол. Разум напоминал: она благосклонна к тебе, пока думает, что ты человек, но отбрасывать эту мысль было проще, пока сама Аэлин не начинала выражать ее в своих действиях.
Тем временем охотница задумчиво поджала губы. Идея обратиться к лесной ведьме или колдуну явно не вызывала у нее восторга. Тринтелл были существами с весьма странными кровными отношениями. Как и в случае со спарэгами, их называли ведьмами или колдунами, с той лишь разницей, что «лесными», а не «болотными», хотя на деле ни те, ни другие не имели отношения к магии.
Тринтелл всегда рождались тройнями, и у каждого младенца присутствовал единственный, строго определенный изъян: слепота, глухота или немота. Чтобы продолжить род, тринтелл должны были обрести целостность, а для этого один из тройни должен был убить обоих своих братьев или сестер. Забирая их жизненную силу, победивший тринтелл приобретал недостающие качества, а также получал дар провидения, схожий с даром аггрефьеров. Однако если последние чувствуют лишь смерть, то тринтелл способны увидеть намного больше.
Лишенные суеверных страхов смельчаки не раз прибегали