– Повезло, что этот лучник иногда роняет стрелы, – тихо заметил Мальстен.
– В Петера Адони он попал не меньше, чем с трехсот шагов, и убил его. – Аэлин осеклась. – Жаль вашего друга.
– Да, жаль. Но времени на траур нет. Скольких вы сумеете обезвредить? – спросил Мальстен.
Аэлин улыбнулась.
– А вы?
Враги постепенно окружали мастерскую с двух сторон. Аэлин посмотрела на Мальстена и подняла два пальца, указав на ближайшую к себе боковую стену. Он кивнул: с его стороны приближались трое. Они не выдвигали требований и ничего не говорили. С какой целью они напали, можно было только гадать. Притом кем бы они ни были, действия их были слаженными и отточенными.
Враги выскочили из-за стен почти одновременно. Нити Мальстена зацепились за них в то же мгновение – сначала за тех, кого он видел перед собой, затем за оставшихся двоих, которых видели глаза марионеток.
Иногда в моменты сцепки данталли могли уловить мысли людей, которыми они управляли, но сейчас Мальстен не услышал ничего. Задаваться вопросом, отчего же так, не было времени.
Бой должен был выглядеть настоящим.
За спиной Мальстена послышался звон стали о сталь.
Аэлин было явно не впервой сражаться, и паранг в ее руке оказался смертоносным оружием – к тому же не единственным. Выбросив левую руку вперед, Аэлин быстро извлекла из наручного тайника небольшой стилет. Тот скользнул ей в руку и отправился прямиком в горло одного из замешкавших нападавших. Захрипев, мужчина завалился на спину. К моменту, когда он коснулся земли и задергался в предсмертных судорогах, нити данталли перестали держать его.
Тем временем Мальстен сумел обойти двух атаковавших его мечников и нанести смертельный рубящий удар в грудь лучника. Нити отпустили умирающую марионетку и вернулись в ладонь. Кровь раненого брызнула в стороны, несколько капель угодило прямо Мальстену под нос и на губы, напомнив о горячем металлическом запахе войны. Поверженный лучник закричал и рухнул на колени, хватаясь за огромную кровоточащую рану.
Мальстен развернулся и отбил летящий на него меч; тут же ушел от атаки второго противника и начал отступать.
Аэлин продолжала бой с оставшимся врагом. Тот шел в атаку, нанося удары крест-накрест, будто хотел запугать, а не ранить. Аэлин отступала, пока не улучила момент, чтобы ударить сбоку. Нить успела отпустить очередную марионетку, когда заточенное лезвие паранга почти отрубило ей руку. Кровь брызнула на землю, раненый взвыл от боли, выкрикнув ругательство на чужом языке, от которого по спине Мальстена пробежал холодок. Он прекрасно помнил, где на этом языке когда-то говорили и кто до сих пор мог использовать его.
Кхалагари? Здесь, в Прите? Этого не может быть…
Крик воина, почти лишившегося руки, оборвал рассекающий удар паранга, вспоровший ему горло.