неполных десять лет, когда, приехав на летние каникулы вместе с отцом к деду, он зашел в дом и увидел ангельскую мордочку малюсенького котенка. Дед Павел работал на своем винограднике, и в доме кроме этого милого существа никого не было. Василий, завороженный зелеными с синим оттенком глазками котенка, быстро подбежал к картонной коробочке, у которой была вырезана передняя стенка и, в предвкушении прижать к груди этого котенка-ангелочка, протянул свою руку к нему. Он даже не понял, что произошло в следующую секунду: дикая боль прошла волной через все тело, и он выдернул ладонь из чрева коробки – на руке, вцепившись когтями, висел этот «ангелочек», причем большой палец был у него в пасти: своими, словно маленькие острые иглы, клыками котенок, как оказалось, прокусил ногти, и оттого была эта адская боль. Василий дико закричал в испуге и попытался было отцепить котенка, схватив его за шею левой рукой, но зверек резко вывернулся и в следующее мгновение уже висел точь-в-точь также уже на левой ладони, только на этот раз прокусив вторую фалангу указательного пальца. На крик прибежали дед с отцом и, общими усилиями отцепив котенка от левой руки, посадили его обратно в коробку. Василий заливался слезами боли и обиды, а котик, оказавшись в своем домике, снова глядел на него ангельскими глазками, словно прося повторить предыдущую сцену. Как оказалось, дед за неделю до этого ставил ловушки на патагонских зайцев мару, чтобы поймав, выпустить их подальше от своего виноградника, или же продать для зоопарка, лишь бы оградить от них свои насаждения. На склоне соседней горы с северной стороны старик случайно обнаружил следы отчаянной борьбы и кровавые пятна: сомнений быть не могло – это была пума. Осмотрев арену битвы, Павел обнаружил довольно много клоков шерсти самого охотника, что было довольно странно. Он, снедаемый любопытством, решил внимательней осмотреть местность вокруг. Старик уже сообразил, что так яростно мог сопротивляться против пумы только кошка-рыболов, как прозвали этого зверька местные индейцы, притом защищая своего детеныша, а иначе бы пума попросту не выследила бы эту дикую кошку. Через час упорных поисков Павел в неглубокой расщелине между двух больших валунов нашел, что искал, – полуслепого котенка, который, как ему показалось, уже был мертв от истощения. Человек положил еще теплый комок в свою широкую шляпу, и тут на него уставился голубовато-зеленый глаз – второй еще не успел прорезаться, – а затем, вздрагивая всем телом, котенок благодарно, как показалось деду, мяукнул. Так этот котик Жоффруа, как его зовут по-научному, оказался в усадьбе деда Павла. Только из-за него, через три месяца, пришлось срочно перевозить старого пса деда на участок отца, и это было отнюдь не из-за опасения за жизнь молодого котика. Встав взрослым красивым котом Жорой, он все эти долгие годы признавал за своего только деда Павла. Если же кто-нибудь подходил к нему ближе, чем на два шага, друг и спутник хозяина дома издавал характерное рычание – и все знали, чем грозит дальнейшее игнорирование в соблюдении статус-кво, раз и навсегда установленного котом с момента его появления. И вот теперь его
