Она настороженно взглянула в мою сторону, видимо опасаясь, что я могу не поверить, но я кивнул, чтобы она продолжала.
– В окнах не было света, он показался мне пустым, заброшенным. Короче, я перелезла через забор, открыла дверь…
– Как?
– Шпилькой, – призналась Хэл, криво улыбнувшись.
– Ясно. Что дальше?
– А дальше мало интересного… – Она помрачнела и взяла обеими руками кружку, грея ладони о ее керамические бока. – Пошарилась внизу, ничего особенного не нашла, поднялась на второй этаж и увидела зеркало. Оно было таким… притягивающим. Я подошла к нему и вдруг поняла, что это не зеркало, а просто арка, проход в еще одну комнату. И там столько удивительных, прекрасных вещей. Я шагнула вперед и оказалась в ловушке.
Странно, что дверь пропустила ее. Обычно человек видит в ней только зеркальное стекло и не может проникнуть внутрь.
– Значит, это твой дом? – Она устало прислонилась спиной к стенке.
– Моего учителя, теперь мой.
– Твой учитель тоже сновидящий? – Хэл зевнула и отбросила с лица спутанные темные волосы.
– Да, – ответил я, не вдаваясь в подробности. – Думаю, тебе надо лечь поспать. Здесь есть свободная комната.
– Ладно, – согласилась девушка охотно.
Напряжение последних дней постепенно уходило, и теперь она почувствовала, что может расслабиться.
Я отвел ее в крошечную комнату с маленьким окном – свою бывшую спальню. Она тут же плюхнулась на узкий диванчик, блаженно потянулась. Ее короткая юбка поехала вверх, и я вдруг разглядел, какие у нее длинные, красивые ноги. Их обтягивали черные чулки, доходящие до середины бедра, и светлая полоска кожи, виднеющаяся над ними, выглядела невероятно соблазнительно.
– Сейчас принесу одеяло и подушку, – сказал я, отворачиваясь.
– Угу, – пробормотала она, стягивая ботинки.
Когда я вернулся, Хэл уже спала, свернувшись клубочком. Ее лицо стало умиротворенным и нежным, а на впалых щеках я разглядел две дорожки от слез.
Я укрыл ее пледом, подсунул под голову подушку и вышел из комнаты, закрыв за собой дверь.
Остаток дня я провел, пытаясь привести дом в состояние, пригодное для жилья. Открыл окна, чтобы прогнать затхлый запах. Разобрал и снова собрал колонку в маленькой ванной. Когда стемнело, зажег свет во всех комнатах, и теперь дом сиял в темноте, показывая жителям, что дорога к нему снова открыта.
Можно было не ложиться спать, но, блуждая по знакомым до мельчайших деталей помещениям, я вдруг понял, что не могу больше противиться желанию вновь увидеть то, чего так долго был лишен.
Я лег на кушетку, вытянулся на холодном, чуть влажном, как и все в этом доме, белье. Глубоко вдохнул и закрыл глаза.
Сон накатил на меня сразу. Мощной волной океанического прибоя, ослепляя яркими красками и оглушая звуками, потянул