Хатхор рассмеялась мне в ответ, а на лице Амрэя отразилось выражение недоверия. Я украдкой бросила на него предостерегающий взгляд. Внутри меня жило подозрение о том, что он-то давно догадался, что я не дэва, но я надеялась, что он будет молчать. Если мне хотя бы покажется, что он знает слишком многое, придется рассказать папе. Наша безопасность стоит выше чужих жизней.
Рэй может сколько угодно быть парнем, у которого самые потрясающие губы из всех, что я видела, но если он произнесет мое настоящее имя, подпишет себе смертный приговор. В лучшем для меня случае, в худшем же он будет произносить его, пока оно оскоминой не насядет на зубах, пойдут допросы, выматывающие инсценировки событий. Папу очень хотят поймать, сейчас он единственный не арестованный и не мертвый из главных Иерофантов.
Глаза жгло под линзами. Я подумала, что надо выйти и закапать капли. Извинившись, я поднялась на ноги, скрылась за стеной из живых цветов, прячущей двери в туалет.
Стоило запереться в кабинке, но мне нужно было зеркало, а сколько я не рылась в сумке, не могла найти пудреницу. Вздохнув, я достала капли, контейнер со свежей парой, и, оглянувшись по сторонам, склонилась к зеркалу. Это было легким пренебрежением правил безопасности. Полукровок в этом мире сотни, я не единственная, на моих глазных яблоках не написано, чья я дочка.
Я коснулась сперва одной, потом другой линзы пальцами, вытащила их и взглянула в свои разноцветные, – левый черный, правый белый, – глаза, устало поморгала. Кровеносных сосудов у меня не видно, но по ощущениям они полопались в пух и прах. Я сложила линзы в контейнер, запрокинула голову, попыталась попасть каплей себе в глаз. Первая капля упала на щеку. Нахмурившись, я пошла на второй заход, но едва не уронила всё, что было у меня сложено на раковину.
Я подумала, что это я такая неловкая, но толчок повторился. Странное колючее чувство заползло в мою грудь, и осталось там ворочаться. Я схватила сумку, бросила в нее контейнер и устремилась вперед, обогнула стену из роз и застыла.
Ступор – человеческое качество. Я видела застывших людей, что хотели пошевелиться, но не могли. Один парень вцепился себе в ляжку рукой, плотно натягивая ткань джинсов, он явно мысленно приказывал себе бежать. Немногие темные, бывшие в торговом центре, уже растворились, ушли, убежали, спасаясь от опасности. Один юноша толкнул меня плечом, и запнулся, падая и распарывая руку стеклом. Он вскрикнул, девушка с беловатыми глазами бросилась его поднимать.
Пол был усыпан стеклом. Стекла было так много, что он хрустел под моими туфлями, я в ужасе начала пятиться прочь. Было много стекла, много крови, а одна из стен торгового центра исчезла, обрушившись вниз. Кто-то громко кричал, я слышала детский плач, пронзительный, заходящийся в истерике. Я развернулась, готовясь укрыться в туалете, но застыла, разворачиваясь на каблуках и смотря прямо перед собой.
А напротив меня, в том пространстве, где исчезал пол этажа, высоко зависла светлая дэва. Она удерживалась на одной