– Я курил трезвым, – сказал Козульский. – В огне бы я не сгорел, но удавку он бы на мне затянул – средства на восстановление квартиры мне не изыскать. Крупные финансовые учреждения маленького человека в беде не оставят – дадут кредит, выплатят достаточную страховку… да не в жизнь! Живительная вода о страховании и кредитовании льется лишь на лекции… что, фрау Холстермайер? Не понимаете? И не поймете – мы же на русском говорим. У нас тут откровенный разговор между своими.
ВОЗЛЕ входа в универсам, в натянутой до бровей зеленой вязаной шапке изнывает от холода Михаил Шамонин, учившийся с Глебом в одном институте – ныне, подергивая плечами, он высматривает его в людях, проходящих мимо магазина. Глеб задерживается. Михаил хочет посмотреть на наручные часы – сдвигает рукав пальто, натыкается на рукав пиджака, затем на рукав рубашки; до часов он так и не добрался. Сырость под носом протер – извлеченной из перчатки ладонью.
Ладонь Михаил Шамонин вытер об ту же перчатку. Глеба он увидел не одного, а с Лизой Ильиной.
– Привет, Глеб! – воскликнул Михаил. – Ты, мать твою, опоздал! Я так окоченел, что меня не разотрешь ни снегом, ни спиртом… зуб на зуб не попадает! А когда попадает, язык прикусывает.
– Прости, я задержался, – сказал Глеб. – А где твоя?
– В магазине. Они с Людмилой оценивают ассортимент и заодно греются. А это твоя?
– Безусловно, – ответил Глеб. – Но в перспективе. Это – Лиза из цветочного магазина. Это – Михаил с государственной службы.
– Насчет меня он не солгал, – сказал Михаил.
– Да и я, – улыбнулась Лиза, – как есть… из цветочного магазина. У магазина продуктового.
– Ты задержался из-за нее? – спросил Михаил.
– Я проводил время с очаровательной девушкой, – промолвил Глеб. – Ты мерз и страдал. Шел бы домой – мы бы пришли.
– Подлый Глеб, – проворчал Михаил. – Не святой.
– А что тебя не устраивает? – спросил Глеб.
– Ты говорил, что мы встречаемся у магазина. Мы договорились! И ты нарушил наш уговор. И ты скажешь – я ничем его не нарушил: мы же встретились. И я, как идиот, с тобой соглашусь. Улыбнусь твоей девушке и угрюмо напрягу извилины, чтобы понять, где же пропадает моя.
– Она не хочет выходить на холод, – сказал Глеб.
– Каждые три минуты она выглядывала и спрашивала: не появился? И уходила… Она выглянет – должна.
– Терпи, – сказал Глеб.
– Не дрогну. Концы не отдам… куртка у меня… выходит! С Людмилой!
Из магазина выходят дамы – живущая с Михаилом волевая Екатерина и ее зажатая подруга Людмила Хенина. Вслед за женщинами на улицу выбирается потряхивающая пустой сумкой старуха.
– Здравствуй, Глеб, – сказала Екатерина. – Нехорошо так опаздывать.
– Нехорошо, – кивнул Глеб. – Здравствуй, Люда.
– Привет, – улыбчиво пробормотала Людмила.
– Вы бы