Но пиявка и не думала отставать. Она сосала и сосала… Эндри смотрела. Лицо её постепенно вытягивалось. Тихие слезы появились на серых глазах и побежали вниз по щекам.
Ян бросил ветку. Он испугался. Он схватил пиявку тремя пальцами и рванул, но она не отваливалась. Это причинило боль, и Эндри закричала.
– Обожди, – крикнул он, – я уж её оторву.
Он схватил пиявку крепко и рванул вниз. Тотчас же полилась кровь. Он совсем перепугался. Судорожное напряжение ребёнка тоже разрядилось. Эндри дико завыла, заплакала, закричала.
– Только тише, Приблудная Птичка, – уговаривал её мальчик.
Но при этом он чувствовал себя не очень хорошо. В отчаянии он оторвал вторую пиявку с её левой ноги – полилась светлая струя крови, смешавшись с коричневым и жёлтым болотным соусом.
«Она выглядит, как индианка, – подумал мальчик, – как индианка у столба пыток».
А она ревела!
Тогда прибежал Филипп, а за ним все гусиное стадо. О, Филипп хорошо знал, как она кричит, когда налицо опасность. Девочка смотрела на него, как на архангела-спасителя.
– Филипп, – стонала она, – Филипп!
Гусак подбежал к ней близко, зашипел на мальчика – не он ли враг? Затем надулся, распустил крылья, изогнул шею, присмотрелся и зафыркал. Пиявка! Нет, есть из-за чего усомниться в разуме людей. Из-за этого она кричит и ревёт? С этим он справится скоро.
Его клюв вытянулся вперёд, как молния, затем назад, снова вперёд. Он схватил сразу двух пиявок и проглотил.
Но удары клювом, даже со столь добрым намерением, не очень приятны для голой пятилетней девочки. Она визжала, бегала по лугам, а Филипп за нею, и за ним – весь его гусиный народ.
Мальчик стоял с глупым лицом, не зная, что ему делать. Затем побежал и он. Господи Боже, ведь старый гусак добьёт ребёнка до смерти! Теперь он тоже кричал. Через парк, через мост, до самых замковых ворот мчалась эта ватага с криком, шумом и гоготом. Сбежалась вся прислуга.
Остановилась и бабушка, возвращавшаяся с прогулки верхом. Она только что соскочила с лошади. В её руки и бежала затравленная голая девочка.
– Да что с тобой? –