– Пришли.
Короткое слово отозвалось недобрым предчувствием внутри, и я аккуратно выглянула из-за мужчины. Ахнула, закрыв лицо руками: видеть освящённую мутным пасмурным светом поляну совершенно не хотелось. Хотелось забыть, сбежать, но я собрала все силы в кулак и сделала шаг вперёд.
Изломанные тела словно прорастали из земли. То тут, то там, торчали руки и ноги, покрытые кровавыми разводами, искажённые гримасой ужаса и боли лица с немым укором взирали на меня.
«Почему ты жива, а мы нет?» – спрашивали они.
Я поёжилась, хотя ветра не было. Как минимум десять человек я насчитала беглым взглядом. Рассматривать не было сил.
– Здесь они ели. Притащили свою добычу и устроили пир. Что конкретно мы ищем?
От его безразличного тона становилось тошно; от удушливого, режущего нос запаха тоже. Смерть и разложение витали в воздухе.
– Красное платье, тётя была вчера в красном платье....
Мы одновременно заметили его – яркий алый всполох среди высокой травы. Пока продвигались вперёд, я все чаще ловила себя на мысли, что мёртвые глаза следят за каждым шагом. Склонившись над растерзанным телом тётушки, я не смогла сдержать слёз. Пусть она не была мне матерью, пусть не любила как родную дочь, но всегда тепло относилась к сироте, свалившейся на её шею.
Я помню, как по вечерам, она иногда приходила и обнимала меня, молча, просто делясь свои теплом. Иногда она говорила странные вещи, которые я не понимала, о ценности жизни, о том, что мне повезло, но все попытки расспросить её о родителях тут же пресекались. Единственное, что связывало меня с мамой – кулон. Это было очень красивое украшение – ветки терновника, что сплетались в венок, удерживающий крупный красный камень. Тётушка Ларва всегда говорила, что отдаст мне его, как только я выйду замуж: когда я буду в безопасности. И этого я тоже не понимала.
Дрожащей рукой потянулась к векам, закрывая уже помутневшие голубые глаза, я старалась не смотреть на огромные рваные раны, изуродовавшие всё её тело. Молясь богам, сунула руку под воротник и со вздохом облегчения ощутила толстую витую цепочку. Спасибо, тётушка....
Щёлкнул замочек, и, позволив себе всего пару секунд полюбоваться на сверкающий камень, я надела украшение на шею, скрывая его от мира под рубашкой.
– Подожди! – от нервного возгласа я дрогнула, оборачиваясь к вампиру. Его лицо стало бледнее, а руки сжаты в кулаки.
– Что-то не так? – осторожно уточнила я.
– Нет-нет, все в порядке, – он тряхнул головой, словно отгоняя наваждение и развернулся уходить.
– Мы не можем их так бросить!
– Можем, нам пора ехать, – сухо ответил Велдриг.
– Это же люди! Это моя семья! Их нужно похоронить! – я вскочила на ноги и, догнав мужчину, вцепилась в рукав рубахи.
– Это. Ты. Не можешь. – он повернулся, сверкая чёрными глазами. – Я как раз таки могу. Не хочешь ехать со мной, оставайся и хорони. Им уже все равно. Они мертвы. Твоя лошадь