– За что? – удивился Евтеев.
– «Косматый» за свое. Бандитское и воровское. Я за убийство.
– Вы убивали? – пробормотал Евтеев.
– Я был дипломатом, – ответил Захоловский. – На пике моей карьеры я стал послом России в Замбии, и со мной в их стольном граде Лусаке жила жена. По мере пребывания в Африке я убедился в том, моя супруга испытывает непреодолимое влечение к неграм. Я ее осаживал, пытался ее образумить, но она мне с ними беспрерывно изменяла, и однажды я вскипел и жутко измордовал одного из ее любовников, к которому она присосалась прямо на официальном посольском мероприятии. Скандал удалось замять, но из послов меня поперли и перевели из Замбии в Москву, где я занял в МИДе заштатную должность, не связанную с Африкой. Моя жена Африку не позабыла! Людей она оттуда находила и в Москве. Виктория радостно предоставляла им возможность ублажать ее тело, и когда я у нас дома застал ее с жилистым господином из Мозамбика, я ее вновь пожалел, а его лишил жизни. Меня за это посадили. За время дипслужбы я привык к определенному комфорту и на зоне мне доводилось мучаться. Вдобавок донимали блатные… от их наскоков меня избавил «Косматый». Я ему чем-то приглянулся, и он взялся меня опекать, выспрашивать об Африке… мы вместе смеялись. Отсидев, работать в Москву я не вернулся – извлек из загашников сбережения и обзавелся данным салуном, сидел же я здесь, неподалеку… здесь я и разузнал, что группировка освободившегося «Косматого» разгромлена конкурентами, и он на грани истребления существует без кола и без двора. Я позвал моего доброго вора к себе. Он приехал.
– А ваша жена? – спросил Евтеев.
– И она тут. Постоянно за столиком, ближним к стойке. Она многое осознала. Наше с ней былое она надеется возвратить, но я ее не простил.
– Когда-нибудь собираетесь? – поинтересовался Евтеев.
Дмитрий Захоловский молча отхлебнул вина.
ЗАЖАТЫЙ ночной непроглядностью сектант Доминин возится на крыше салуна с огнеметом: выпускает струю пламени, регулирует ее мощность, хмурится и недобро улыбается.
С ПОДЕРГИВАЮЩИМИСЯ из-за продвижения по проваливающемуся снегу головами на лесной поляне ясным утром сходятся бригады лесника Филиппа и фермера Каткова.
Воинственно настроенные лесник и его тетка Изольда Матвеевна держат ружья в руках, у измученного переходом фермера оно на плече; сын фермера Борис помахивает бутылочной розой, Рашид и Махмуд вдвоем несут двуручную пилу.
– Сразу начнем? – осведомился лесник.
– Палить пока повременим, – промолвил фермер. – Но вопросы сразу пойдут конкретные.
– Ну, спрашивай, – сказал лесник. – Делай свой ход.
– Где моя жена?! – проорал фермер.
– Она у меня, – ответил лесник. – Когда мы с тетей выходили на встречу с вашим формированием, она попросила меня не стрелять в ее сына.
– Мама меня любит, – кивнул Борис. – Насчет отца она вам ничего