Никодим делает шаг вперед. Опасность таится в том, как он сжимает ревущего льва на медной рукоятке своей трости. Он считает меня слабаком.
И тем не менее я отказываюсь следовать его правилам.
– Я могу приносить ему пищу первое время, – встревает в наш разговор Одетта. – Мне совсем не сложно. Завтра первым же делом я сделаю новый заказ в «Грин Фейри».
Я кошусь на нее с любопытством.
– Капсула с полынью, которая препятствует сгущению крови, – поясняет она. – Если кровь остывает или застаивается, она начинает сворачиваться. – Она старается говорить успокаивающим тоном.
Конечно. Значительная деталь, о которой я никогда раньше не задумывался. Никодим смотрит на Мэделин.
Она в ответ кивает.
– Хорошо, – говорит Никодим. – Но я не позволю этому продолжаться долго. Ты будешь учиться тому, как живем мы, и неважно, как сильно ты презираешь наши правила. – Он указывает концом своей трости на мою грудь. – И ты будешь повиноваться своему создателю без вопросов, как будешь повиноваться и своим братьям и сестрам, иначе тебя изгонят из города. – Сказав это, он выходит из комнаты, исчезая во тьме коридора.
После некоторого молчания Одетта вздыхает. А затем яркая улыбка появляется на ее лице.
– Сыграем в шарады?
Джей хмыкает.
– Ты… утомительная.
– А ты просто ходячий словарь, Джейяк, – усмехается Одетта.
– Не подначивай его, – командует Мэделин до того, как эти двое успевают продолжить перепалку, она выглядит совершенно измотанной. Достаточно всего этого на сегодня.
Одетта скрещивает руки на груди и поджимает губы.
– Le chat grincheux[45] первый начал.
– Я надеялся пробудить в тебе благородные качества, – говорит Джей.
– Глупыш, – срывается Одетта. – Ты же знаешь, у меня таких нет.
– Хватит! – говорит Мэделин. Она смотрит на меня. – Сядь, Бастьян. Тебя ждет лекция, tout de suite[46].
Гортензия зевает. Она падает на ближайший стул и закидывает ноги на чайный столик, скрещивая их.
– Ҫa sera un grand ennui[47], – нараспев говорит она мне.
– Я не в настроении для твоей лекции, – отвечаю Мэделин я.
– Ты чуть не сорвал чертову голову Буна прямо с плеч, дружище, – британский акцент Арджуна будто обводит каждое его слово четким контуром. – Учись на своих сегодняшних ошибках, чтобы не повторить их завтра.
– У меня нет в планах совершать ошибки сегодня, завтра или в любой другой день, – сержусь я, сглатывая собственную кровь. Голод отказывается покидать мои мысли. – Полагаю, мне нужно лишь принять… – Я смотрю на свои руки, пальцы до сих пор согнуты, как бронзовые когти. – Свою участь. Свое новое будущее. И неважно, как сильно мне хочется, чтобы все было иначе.
– Даже если это иначе означало бы, что ты бы и правда умер? – неуверенно уточняет Одетта.
Я отвечаю быстро, не тратя времени на сомнения:
– Да.
Какое-то