Сыночек мой единственный, солдатик, кровинушка моя, береги тебя Бог каждый день, каждый час. Аминь».
Окончив чтение, Никита рукавом кителя смахнул с глаз набежавшие слезы, закрыл ладонями лицо и как застыл за столом, его мысли летали в лесной далекой Сосновке, виделись ему сгорбленные мать с дедом. Он не услышал, как в хату вошел его командир Меншиков.
Александр Данилович сел на скамейку рядом с солдатом. А тот и бровью не повел, продолжал твердить шепотом молитву, ничего не слыша.
Меншиков не стал выводить солдата из задумчивости. Взял со стола листок бумаги и углубился в чтение. А, прочитав до конца письмо, встал со скамейки и сказал:
–Ты, Босой, спишь что ль или не в себе? Я пришел поговорить с тобой о завтрашнем сражении, а ты весь в молитвах. Пошел я.
Никита поднял голову, вскинул брови, вскочил, встал во фрунт.
–Здравия желаю, Данилыч, прости, забылся, письмо вот получил тревожное: мать больная, дед плохой, тоже не жилец, домой зовут, ждут, не дождутся.
Меншиков ответил:
–Прочитал я. Бог даст завтра одолеем Карла и, живы останемся, обо всем поговорим. Слово тебе даю: это будет последнее наше с тобой сражение. Не раскисай. Лады?
Проводив командира до двери, Никита прошел в угол, взял в руки мушкет и стал осматривать его.
–Штык поточить надо маленько. Значит, все-таки завтра шведы будут нас штурмовать. Спасибо Данилычу, что предупредил, хоть сегодня помолюсь, может в последний раз в этой суматошной жизни. Господи прости меня грешного. С людьми я плохо схожусь. Отупел на войне, ожесточился, сам себе противен стал. А завтра опять стрелять, рубить, колоть. Не по своей воле, Господи, дай терпения, сохрани и помилуй.
А наутро Никита стоял в строю защитников крепости маленького украинского города Полтава Укреплен он был земляным валом, дубовым частоколом и прорытым понизу рвом.
Шведы начали наступление рано утром. Большое войско двигалось к земляным валам, впереди и сзади которых были выкопаны глубокие рвы, защищающие подступы к русскому лагерю. Казалось, что эту вооруженную громадину никто и ничто не сможет остановить. Шли шведы ровными рядами, как на параде под барабанный бой бок о бок с заряженными мушкетами наперевес. Карл 12, сидя на носилках с перевязанной ногой, командовал началом атаки. Три месяца он топтался с войском у стен Полтавы не в силах что-либо сделать. Сам участвовал в рейдах по русским тылам. В одной из стычек с русским казачьим дозором его ранили в ногу. Он любил славу больше всего на свете и часто бывал безрассуден. Вот и в то утро король не сомневался в победе. В Европе тогда его армия считалась самой сильной и непобедимой.
Никита Босой стоял в первом ряду защитников крепости, смотрел на ряды приближающихся шведов, по привычке про себя, твердил молитву и думал об исходе этой судьбоносной битвы. Знал он, что враг хорошо вооружен и обучен ратному делу. Русские не один раз шведам задницу показывали отступая. Но и