С такой подмогой Никита пошел вперед за ним Федор, а за Федором бросился Меншиков, за командиром и весь отряд. Шведы не выдержали натиска и отступили.
Удача передового отряда Меншикова вдохновило войско, и вторая партия лестниц взметнулась на стену.
Царь Петр, разгоряченный боем с подзорной трубой стоял на возвышенности в окружении генералов, с улыбкой следил за розовой рубакой и возгласами реагировал на успехи отряда штурмовиков.
Вскоре штурм перешел в побоище, в грабеж, в насилие. Над крепостью шведы подняли белый флаг.
Кругом кричали раненые, истекая кровью, молили о помощи, но до них никому не было никакого дела. Царь праздновал победу....
А Никита в лесочке неподалеку от войска, среди молодых сосенок хоронил своего закадычного друга Федора Громова. Только после боя разыскал он земляка на крепостной стене. Тот лежал посреди вражеских трупов со смертельной раной в груди. До поздней ночи просидел Никита у свеженасыпанного холмика, справляя тризну, плакал он и проклинал царя. Его считал он убийцей Федора. И даже на следующий день на торжественном построении Босому тяжело было смотреть на царя Петра. А пришлось еще, и подойти к нему за наградой, Никита подошел. Склонил голову как положено. Государь, улыбаясь, глянул на солдата-богатыря, зачерпнул их бочки полную деревянную кружку вина:
–Пей свою славу, герой!
Отвернулся Никита от протянутой кружки.
–Не пью я зелье.
–Что так? Старовер? что ли?
–Старовер, государь.
Царь нахмурился, поставил кружку, внимательно оглядел рослого солдата. Лицо в синяках, ботфорты порваны....
–Почему ко мне вышел в рваном? – в гневе спросил Петр.
Никита молчал.
–Почему солдат-герой в рваной амуниция? – спросил царь, уже обернувшись в сторону Меншикова.
–Так, мин херц. у него такие ножищи, ни в один артикул не лезут.
–Герой есть, сапог нет? Дармоеды! Сшить ему кафтан и двое сапог в запас.
Развеселившись, Петр приказал Меншикову:
–Неси свой трофей, раз он вино не пьет, пусть красоте радуется!
Меншиков, нахмурясь, повиновался. Подал Петру шкатулку заморской работы, украшенную бриллиантами и золотыми пластинами.
Петр нажал на крышке самый большой бриллиант, похожий на бычий глаз и шкатулка открылась со звоном колокольчиков. Он бросил в нее горсть золотых монет и передал Никите. Затем чмокнул солдата в щеку, обдав того винным перегаром и смрадом табака Никите сделалось муторно, захотелось сплюнуть, но он сдержал себя, все-таки – царь.
Захандрил Никита, потерял друга Федора. Тоска его обуяла. Осточертела бесконечная служба. Стал он замкнутым и злым. Сослуживцы