Вот Белым жизнь – отменный рай.
Уничтоженье поголовно,
Чтоб не мешали Белым жить.
Вот Красных жизнь уж вся бескровна,
Сопротивленья хоть и прыть.
Была устроена охота
За каждой красной головой,
Не ограничена в том квота,
Вот был и Красных вкруг убой…
Но безнаказанность и алчность
Рождали больший аппетит,
Иметь чтоб в жизни экстра‐смачность.
С того у Белых жуткий вид:
– А где б рабов добыть побольше,
Чтоб гнули спины днём и в ночь
И приносили уймой гроши,
А огрызаться бы не в мочь?
Не как здесь Красный, честью гордый,
А был б послушен и смирён!
И не взрывался буйной шкодой
До бесконечности времён?
И крутят, вертят головами,
Антенны выпятив усов…
Ведь только выживут с рабами
За счёт их тягостных трудов,
Ведь Белых царственная каста,
Знать, каждый должен им служить,
Пред ними кланяяся часто,
В трудах являючи сверхпрыть!
Ну и на дерево залезли,
Чтоб сверху видеть всё вокруг,
В том действий не было полезней,
Взбирались хоть со тьмою мук…
Пространство водное узрели,
Что разлилось и вширь и вдаль…
Восторгов вырвались вмиг трели,
Исчезла напрочь вон печаль:
Там, за водой, на горизонте
Маячил дивный Материк!
К нему пробраться все в охоте,
«Завоевать!» – раздался крик…
Спустили на воду скорлупки,
Представил Грецкий что Орех,
Они прочны для вод, не хрупки,
Вот плыть на них вдаль и не грех.
Уселись. Мощь работы вёсел
Их через ширь воды несла!
Корабль каждый якорь бросил,
Отняв работу у весла.
Вмиг жвалы стали всех на взводе,
Клешни ощерились зверьём!
И все в разбойном уж походе:
– Вот где рабов мы наберём!
А, глядь, те вкруг все в чёрном цвете,
Как будто вымазала грязь…
Все‐все, что были на примете,
– А ну, в скорлупки, чернь, залазь!
Им ноги крепко посвязали,
И запечатал рты им кляп.
Грести заставили их в дали,
Ведь каждый был невольник, раб.
Кусали, чтоб гребли быстрее!
Забыв нарочно их кормить,
А то и вздёрнув вон на реи,
Где Смерть являла тут же прыть.
Так довезли и вновь за дело!
Конвейер был доставки душ,
Торговля ими всё кипела,
Иметь их Белый был ведь дюж,
Ведь это собственность, как вещи,
Все без Свободы, крова, прав,
Витал, носился Бес зловещий,
Давил их волю, как Удав.
С утра трудились и средь мрака,
А у всех Белых лишь кутёж!
И Чёрный был им, как Собака,
От притесненья