Несут в свой храм они пыльцу,
Творят в нём мёд – души усладу…
Я люб ввек каждому лицу,
Ведь я естествен, ароматен —
Благоуханье всех пленит…
Колор мой чист, я этим знатен,
Хотя не вечен в срезе вид.
Как Человек, живой я точно.
А ведь к живому льнёт живой,
Душе и люб с того я прочно.
Да что мне спорить‐то с тобой?!
Давай‐ка встанем рядом вместе.
Вон видишь, Юноша идёт…
Тому пусть будет больше чести,
Кого возьмёт, – тому почёт!
Вот тот и впал вон в соблазненье,
Вперёд повыпятивши грудь!
Его возьмёт, мол, без сомненья,
Не сомневался в том ничуть.
Глаза закрыл уж от блаженства,
Что будет, будет вот в руке…
Но… нет к нему её и жеста,
Невидим будто, вдалеке…
Взяла рука с благоговеньем
Лишь Настоящий мил‐цветок,
Взор озарялся с восхищеньем!
Как будто жизни был исток.
И протянул он Деве милой,
Прекрасной Девице‐красе —
Любил так Юноша с всей силой
Её мгновенья жизни все!
И приняла та со смущеньем…
(Но лучезарен был ведь взгляд!).
К груди прижав с благоговеньем:
– Ах, как чудесен аромат!..
И закружилась в лёгком вальсе,
И дивный слышался напев —
Была так в счастья милом трансе!..
В душе любви был разогрев!
Стоял вручивший, всласть влюблённый,
Не мог отвесть от Девы глаз,
Как волшебством заворожённый:
Любовь второй рождает раз.
Скрепились сладостно ладони,
В свой рай пошла вдаль пара, вдаль…
А вот Искусственный был в коме,
Обиды был удар! Печаль…
Упал вон с горя… Одинокий,
Повыцвел, хлёстан был дождём…
Тут Дворник шёл с метлою бойкий,
Помёл его вон кувырком
И заточил тут в пасть вон урны,
И всё ворчал себе под нос:
– Какие люди некультурны,
Тьма неопрятных развелось,
Бросают всё, что вдруг приспичит,
Себе, другим всегда во вред…
Ох, безалаберны все нынче,
Творцы себе, другим всем бед.
Цветок поддерживал то с горя,
В нутре сей урны вдрызг ворча:
– От них, от них всем горе вскоре,
Уж тлеет жизнь моя – свеча…
«Так их! – Искусственный взвыл в урне,
Теряя жизни капли сил… —
Когда бы каждый был культурней,
То на руках меня б носил!»
Обезьянье искусство
– Эй, звери! Спешите! Спешите быстрей
В театр, чьих зрелищ не будет милей!
Артистов в нём славная диво‐когорта,
Для вас выступать им любезно охота! —
Звучал зазывающий бодрый призыв.
И зрителей полный был мигом наплыв.
Садились