И Алексей вышел.
Он неуклюже передвигался на костылях по неравномерно освещенному коридору к выходу из полуподвала. За ним следовал сержант. И где-то на полпути справа обнаружилась открытая дверь возле которой курил круглолицый невысокий лейтенант.
– Ну чего глаза пялишь, – рыкнул на него лейтенант, когда Алексей поравнялся с ним и непроизвольно заглянул в открытую дверь. А там, увидел он, на полу лежала полуобнаженная молодая женщина, на которую лил воду из ведра молоденький солдат. Женщина была без сознания.
У Алексея в памяти всплыли только что прочитанные на стене слова: «Это вы, твари, враги народа. Родину насилуете».
– Вали отседа, гнида, – грозно рявкнул лейтенант на Алексея.
И вот он в кабинете, не вызывающем светлых, радужных чувств. В нем все строго, сдержанно. Меблировка более чем скромная, решетки на окнах, густо накурено…
За столом сидел знакомый по госпиталю капитан, кажется, Грачиком его называл Борис Соломонович. Радушия и доброжелательности на его лице Алексей не обнаружил. Но отметил, что забавен внешний облик энкавэдэшника. Капитан был без фуражки, а потому видны были гладко зачесанные назад редкие темные волосы. А вместе с ними тонкий, заостренный, чуть продолговатый нос делал капитана похожим на птицу. Алексей сделал усилие, чтобы не улыбнуться: «Ну точно грачик». И тут же почему-то подумалось: «А может быть, и прав Броня, на передовую бы его на недельку… Чтоб сапожкИ…».
– Присаживайтесь, – предложил капитан и указал на один из стульев.
Алексей охотно присел на указанный стул.
Капитан полистал бумаги, лежащие на столе и, не глядя на сидящего перед ним посетителя, сказал:
– Из ваших медицинских документов следует, что вы Боровых Алексей Федорович. Все верно?
– Верно, – подтвердил Алексей.
– Что ж, тогда сразу перейдем к сути нашего с вами разговора. И у меня первый вопрос – откуда вы знаете немецкий язык? – капитан поднял глаза на Алексея.
– Дома выучил. По месту жительства, в городе Энгельсе.
И Алексей обстоятельно рассказал историю своей довоенной жизни.
– Ну что ж, – с холодным удовлетворением произнес капитан, – допустим. У меня второй вопрос и главный: что послужило поводом к убийству вами этого немца? Вы так ненавидите фашистов, что готовы были раненого, едва живого немца прикончить?
– Я… Я его… Не убивал, – поперхнулся Алексей.
– Но кроме вас и немца, в тот момент на площадке у окна никого не было. И вот немец мертв. Кто ж тогда его мог убить, как не вы?
– Но я его даже пальцем не трогал…
– Стало быть, он сам себя порешил… – сделал язвительный вывод капитан.
– Вот именно, – охотно подтвердил Алексей. – Он неожиданно опрокинулся назад и вывалился из окна.
– Ну вот что, сержант Боровых, – в голосе капитана прозвучали стальные нотки. –