И тут чудо случилось. С самого неба спустился конь белый, крылатый, прямо перед солдатами. Глядь – а на нем Агафья сидит. Рубаха по ветру развевается, волосы рыжие столбом стоят. Уметайтесь, говорит, подобру-поздорову.
Струхнули солдаты, а виду не подают, смеются. А она рукой взмахнула, и столб пламенный поднялся из земли, огонь побежал, кольцом солдат окружил, не до смеху им стало. Повалились наземь. Не губи, говорят, нас, дева. Мы люди подневольные. Приказ у нас – к царю тебя привесть. А она им – царский приказ мне не указ. Царь ваш матушку мою в срубе сжег. И я б его, нелюдя, спалила, да матушка перед смертью слово с меня взяла – живое не губить, дар мой не поганить. И вас потому не трону. Отправляйтесь обратно в Москву, да скажите, нет здесь никакой деревни. И все, что видели – забудьте. А ослушаетесь – прилечу, всю Москву спалю вместе с вами и царем вашим. С тем и побрели домой солдаты, и сделали, как было велено.
А на том месте, где Агафья огненный столб сотворила, по сей день черная дыра осталась. Приедешь – увидишь.
– С ума сойти! – выдохнула Саша, – Но это же сказка?
– Может и сказка, да только вот какое дело – город-то наш береженый.
– Это как?
– А так: никакие напасти его не тревожили. Ни революции, ни коллективизации… На последнюю войну полгорода ушло – ни один не погиб, все живые вернулись.
– Да уж, прямо чудеса! – согласилась Саша, – А что дальше было с Агафьей?
– Что было? – задумчиво переспросил Ксенофонт, – Кто ж ее знает? Жила себе и жила, пока не померла.
– И все?
– Подходим! – крикнул Ксенофонт и дернул за обтрепанную веревку колокола. Пироскаф стукнулся о высоченный берег. Прямо от воды карабкалась наверх деревянная лестничка.
– Спасибо за рассказ, Ксенофонт Харитонович! – Саша поднялась, пожала Ксенофонту руку на прощанье.
– Обратно-то поедешь?
– А когда последний паром?
– В двадцать один ноль-ноль. А в двадцать один сорок пять последний автобус. – строго напутствовал паромщик, – Потом только в среду поеду. Праздник будет. Агафьин день. Так что не опаздывай.
– Постараюсь! – Саша перелезла с зыбучей платформы на твердую землю.
– Погодь! – окликнул ее Ксенофонт. – Главного не сказал. Заборов чугунных, старых берегись. Не подходи. – серьезно сказал Ксенофонт.
– А что там? – опешила Саша.
– Люди пропадают.
Саша заверила Ксенофонта, что через заборы не полезет.
– До свиданья, Александра Евгеньевна. Ищи, зачем приехала.
– Найду, не сомневайтесь. – бормотала Саша, карабкаясь по шатким ступенькам, убегавшим, казалось, прямо в небо.
– Осторожней! –