Я люблю… а может… я не знаю…
Душу белым выметет метель.
Ночь такая серая, сырая,
рваная, как в поезде постель.
«Сон разноцветный – колдун многоликий!..»
Сон разноцветный – колдун многоликий!
Месяц достал золотую юлу.
Вкусом своей переспевшей клубники
манит тебя, словно мой поцелуй.
Манит, заманит, а после – обманет,
бросит бродить по рассветной росе,
станет кружить в тополином тумане
на карусельном своём колесе.
Радость моя! Я тебя нагадала,
ты мне написан теперь на роду —
в грешную ночь на Ивана Купалу
ведьмой полночной тебя уведу.
Сладким дыханием склею ресницы,
заворожу, зацелую всего!..
Будешь в отместку когда-нибудь сниться
суженым-ряженым на Рождество…
«Горизонт перекошен гримасой грозы…»
Горизонт перекошен гримасой грозы,
и всего через миг оглушит и ослепит,
и намокшим коттоном колени облепит.
Побежит по щекам – не заметишь слезы.
Как на плахе, стою на краю тротуара,
отрекаюсь от липкой мирской шелухи.
Этот дождь, этот гром, как небесная кара
за плохие стихи и другие грехи.
Я молю небеса. Кто-то смотрит оттуда,
протирая платком запотевший глазок.
И ему я кричу, что я больше не буду.
И прошу мне поверить в последний разок.
Как целуют края у святейшей одежды,
дождь глотая, клянусь никогда не грешить…
А вода вымывает остатки надежды
из моей перепуганной насмерть души.
«Ливень завернул тяжелые шторы…»
Ливень завернул тяжелые шторы,
занавес скрыл мое солнце и счастье.
Как из кувшина коварной Пандоры,
льются на землю грехи и напасти.
Льются на землю бронхит и ангина,
в лужах скандалы и ложь пузырятся
словно моторные лодки, машины
в мутном потоке по улице мчатся.
Словно шампанское пьяною пеной,
льется на землю вода дождевая.
Город в шампанском стоит по колено.
Я, сердобольная, переживаю:
градин осколки цветы покалечат…
Так неожиданно и долгожданно
ты из дождя мне выходишь навстречу
мокрый,
любимый,
холодный,
желанный…
«Имя Господне затаскано всуе…»
Имя Господне затаскано всуе,
вера не та и пророки не те.
Сгорбленный старец устало рисует
профиль планеты на черном холсте.
Пьяное яблоко грешного древа,
звездных лампад удивленный огонь.
И непутевая девочка Ева
к счастью доверчиво тянет ладонь.
Милая девочка, как безыскусно,
просто звучат роковые слова:
– Ну-ка, попробуй, Адам, это вкусно…
Господи,