Да ещё и желудок пустой. Если бы не волонтёры, то вовсе непонятно, где продукты брать. У местных сильно-то не купишь, у них самих голодуха началась. Ходили слухи, что частенько кто-то отбирает у жителей еду и прочее. Сам он пока не был свидетелем подобного, но дыма без огня не бывает. Скорее всего, сепаратисты творят, выдавая себя за укров. Это слово сепары быстро подхватили, придав ему издевательский окрас.
Яворский почти не верил в чушь насчёт великих укров и всё, связанное с этим. Но где-то в уголочке сознания сидела червоточина ― а мало ли? Историю русские писали, украинцев не спросили. А вдруг это правда, пусть не во всём, но близко? Кто знает наверняка, что там происходило? Вот и гадай теперь, то ли на самом деле случилось, то ли нет, а просто хочется думать, что так было.
Колонна встала.
Их БТР дёрнулся и тоже остановился.
Поступила команда: «К машине!»
Все попрыгали на землю и стали ждать дальнейших распоряжений. Кто-то закурил, многие разошлись, смешались с другими солдатами.
Перекур продолжался недолго.
Батальон «Айдар» и часть подразделений сто двадцать восьмой МБР ― механизированной бригады, где служили Радим и Андрей, выдвинулись к городу и заняли позиции у окраины. Вскоре с их тыла заработала артиллерия и реактивные установки «Град».
После артподготовки солдаты вошли в город. Частный сектор встретил пустотой улиц и угрюмой тишиной, даже собаки не брехали. Вдруг на соседней параллельной улице сухо стукнула короткая очередь. Ей ответили несколько стволов вразнобой. Все тут же попрыгали с БТР и рассредоточились. После недолгой тишины в той стороне завязалась вначале вялая, но набравшая силу и злость перестрелка. Она быстро затихла. Какое-то время все оставались на месте, потом расслабились, успокоились. Похоже, сепары дали дёру.
Начали зачистку.
Стучались в ворота и калитки. Если никто не открывал, то перепрыгивали заборы, чтобы отворить, а то и попросту выбивали двери.
Хозяева, как правило, прятались в погребах. Когда военные их распахивали, люди смотрели оттуда испуганно, ожидая худшего. Солдаты всем приказывали выйти и, чаще всего грубо, не беспокоясь о какой-то вежливости, выясняли, нет ли сепаратистов.
Жители как один твердили, что нет. Мужчин и парней всё равно отводили к временному штабу для дальнейшего выяснения.
На душе Яворского скреблись кошки. Он разумом понимал, что так нельзя, они поступают как завоеватели, но сердце твердило ― иначе никак. Здесь каждый второй ― сепар, если не чаще. Жители области большинством проголосовали за отделение. А сейчас, видите ли, лояльными стали, как