На нарах несколько человек засмеялись как-то погано, по-хамски.
Андрей многозначительно посмотрел на товарища, дескать, оцени юмористов.
Ночь провели, кое-как устроившись среди других. Места ещё хватало, но потесниться всё ж пришлось.
Радим стоически переносил храп неведомого соседа, думая о том, что при обыске забрали японский смартфон последней модели, деньги, ключи от квартиры, выгребли всё, что было в карманах. Теперь неясно, что вернут, а что нет. Ключи ― ладно, это не проблема замок на двери сменить. А вот смартфон… Там все контакты личные и рабочие. Если зажмут, дело плохо. Как всё восстанавливать? Он даже номер Дарины не помнил ― просто внёс в память аппарата и всё.
«Дариночка, как же ты там? Думаешь ли обо мне?»
Он долго мучился от боли, от неудобства и мрачных мыслей, пока не забылся тяжёлым сном.
***
Наутро его и товарища развели по кабинетам.
Радим попал к толстой тётке средних лет ― деловитой, спокойной. Такая запросто проведёт все необходимые следственные действия и отправит дело дальше вместе с пережёванной ею очередной жертвой уголовно-процессуальной системы.
– Ну что, допрыгался? ― услышал он вместо приветствия.
Яворский счёл за лучшее промолчать.
Мурыжила тётка его долго и не один день. Всю душу вынула. В результате всех этих неприятных встреч и переживаний за будущее, в отношении него и товарища избрали меру пресечения ― отобрали подписку о невыезде, выражаясь языком уголовно-процессуального права. То есть запретили отлучаться с места жительства. В противном случае могут избрать иную, более жёсткую меру пресечения ― заключение под стражу.
Вещи им вернули в целости и сохранности.
Стали друзья ходить на допросы уже не из камеры, а из дома.
Андрею-то что, он не трудился официально, а вот у Радима на работе сразу начались неприятности. С его мерой пресечения он не мог и думать о служебных командировках. Шеф напряжённо молчал несколько дней, потом вызвал в кабинет и с глазу на глаз сказал без обиняков, что временно отстраняет от руководства отделом, ставит на его место заместителя и отправляет в Прагу. А Радим пока здесь поработает. Но если получит судимость, пусть даже условную, увольнение станет неизбежным.
Он впал в депрессию.
Звонить и общаться с Дариной просто не мог. Как рассказать ей о таком поражении в карьере, о нелепой случайности, приведшей к столь плачевным последствиям? Сам создал образ успешного человека. Как теперь быть? И она почему-то не звонила. Гордячка. Оно и к лучшему. Когда всё пройдёт, позвонит, объяснит. А пока… Пока надо думать, как соскочить с неминуемой судимости, ибо это настоящий крах.
Как он ни пытался, как ни крутился, ничего не вышло: условный срок ему впаяли. И адвокат не помог. С клеймом позора и чувством, что всё же легко отделался, Радим покинул зал суда. Майдан уже утихомирился. «Беркутовцев», превысивших полномочия, наказали. А он в числе других неудачников стал жертвой системы. Теплилась надежда, что с бездушных исполнителей