Вообще-то от Шефа большинство выпускников поступали в консерваторию… Но у меня отношения с ним были основательно подпорчены. Спасло меня, видимо, то, что он был великолепным музыкантом и мог простить многое тем, кого сам считал талантливым. Видимо, его убедили мои успехи. Три подряд. Это были выступления с произведениями, которые я выучил совершенно самостоятельно. На третьем курсе – концерт Мясковского. На четвёртом (в сентябре) – первая часть концерта Дворжака, и в апреле – Концерт Шостаковича № 1…
Это я сегодня рассуждаю, а тогда? Тогда я мог надеяться только на себя… Шеф советовал (письменно, из Нью-Йорка) – может быть, для поступления в консерваторию, вернуться к концерту Дворжака? На моё усмотрение… Может быть я что-то не то усмотрел? Жалеть о сделанном поздно и непродуктивно…
В общем – лестница-чудесница.
Чудо № 1. На 3-м курсе в драке (в училище!) я сломал себе палец на левой руке. Но не воспользовался возможностью остаться ещё на один год. Все мои сильные конкуренты-однокурсники: Т. Кудрявцева, Т. Прохорова, М. Мильман (все с большими связями) по разным причинам на год остались. В 65-м от Шефа был единственный выпускник – я.
Я хотел учиться дальше. В консерватории. Понимал, что надо распределить силы. Главное – музыкальные дисциплины. Сыграть хорошо – полдела. Сдать сольфеджио с гармонией – нервотрёпка, только держись! Денег брать у родителей много не мог. Но 30 рублей всё же пришлось. На 10 уроков по этим предметам. В результате моих усилий Игорь Борисович Постников дал прогноз: сольфеджио – 5, гармония – 4…
О других предметах я даже не начинал задумываться и готовиться… Литература, русский язык, история СССР, немецкий… Если музыкальные дисциплины пройду на хорошем уровне, остальное – ну, как-нибудь… Мне казалось, что я знаю достаточно, чтобы выйти из сложного положения. Тем более, что история и иностранный язык не входили в зачёт баллов.
Специальность, – 2, 3, 4 части концерта Шостаковича, – я сыграл прилично. 12 баллов (4+). Почти как во сне играл… Допустили к муз. – теоретическим предметам: письменному, а потом устному. Первый – гармонизовать мелодию. Я успел четыре раза проверить. А вот устный…
(После экзамена я заехал к Игорю Борисовичу, чтобы отдать деньги. Показал экзаменационную ведомость. Он смущённо покачал головой:
– Этого не должно было быть. Я тут ни при чём…)
Действительно, этого могло и не быть. Просто, когда я приехал на экзамен, объявили обеденный перерыв. Все ребята вполголоса обменивались информацией – как, кто, что получил. Настроение было довольно унылым. Те, кто успел сдать, успехами похвастаться не могли…
И вот идут – молодые, улыбающиеся после обеда экзаменаторы (мужчина и женщина лет тридцати). В дверях кабинета (как Чичиков с Маниловым)