– Я, голуба моя, вообще последнее время склоняюсь к вегетарьянству. Печень, знаете ли, берегу.
– Правильно мы этого Иезекииля конями надвое порвали, – поделился Магог. – Я сам и привязывал.
– Вынужденная мера, Алексей Дмитриевич, вынужденная мера, – принялся убеждать Агафонкина Гог. – А что делать? Нужно было решительно остановить клевету. А то он кричал, что мы – два народа, нашествие которых потрясет мир незадолго до прихода Мессии. Людей только баламутил.
– Мы-то здесь, – заверил непонятно кого Магог. – Мы-то уже нашествуем. А где Мессия?
– Именно, дорогой друг Магог, именно, – подхватил Гог. – Где Мессия?
Он огляделся в поисках Мессии и, не найдя, удрученно вздохнул.
– Иосиф Флавий, – добавил похваленный Магог, – тот нас вообще в скифы записал.
– Да, скифы мы! Да, азиаты мы! – проникновенно продекламировал, прикрыв глаза, Гог. Он распахнул задравшиеся на лоб веки и поспешил заверить Агафонкина: – То есть мы, дорогуша, конечно, ни те и ни другие.
– Кто же вы такие? – спросил Агафонкин. Ему и вправду было интересно.
Толстенький Гог со значением посмотрел на Агафонкина. Агафонкин встретил его взгляд не мигая.
Гог надул губы до размеров небольшого футбольного мяча и сказал:
– Мы, Алексей Дмитриевич, являемся знамениями Судного дня. – Он чуть прикрыл глаза и добавил: – О чем совершенно правильно сказано в Святом Коране в суре аль-Кахф.
Гог поднял руку и начертил прерывистым огнем в ставшем почти белесом воздухе арабские буквы
– Яджудж, – прочел для Агафонкина мультилингвистический Гог, – это, стало быть, я. – Он чуть поклонился. – И, – он кивнул в сторону товарища, над головой которого появилось его арабское имя
– Не обязательно, – отозвался с присущей ему прямотой Магог-Маджудж. – Все равно не поможет.
– Как знать, как знать, – потер покрывшиеся красноватым пушком ладони Гог-Яджудж. – Может, и договоримся. Вы, – добавил он, подозрительно взглянув на Агафонкина, – надеюсь, понимаете, что нам можно верить? Что мы не обманем?
– Обманем, – признался Магог. Он посмотрел на Агафонкина и, видимо, неуверенный, что тот понимает значение слова “обманем”, решил пояснить: – Предадим. Не выполним обещаний.
Агафонкин раздумывал, как – если они не договорятся – его будут убивать. Эта пара явно не собиралась к нему прикасаться, иначе бы его не держали привязанным к стулу. А прикоснулись бы – убежал бы в чужое пространство-время, затерялся бы там, осмотрелся бы, пока не нашел Тропу назад.
Так в свое время (какое время свое?) он оказался в Удольном.
Агафонкин – по глупости, по ненужной лихости – вызвался в разведку при осаде Эрзерума. Октябрь 1878-го выдался по турецким меркам холодный – утром земля, крепко схваченная белесой паутиной изморози, стояла