На одной из фотографий изображён совсем ещё маленький Билли. Русые вьющиеся волосики покрывают его белую черепушку, маленькие ручки держат три наливных яблока, а на лице красуется лучезарная улыбка.
Билли Акерс – мой ровесник. Его нельзя назвать красивым или хотя бы приятным глазу: огромный нос больше похож на клюв, впавших глаз почти не видно, а с толстых губ всегда слетают всякие пошлости. Природа наделила парня широкой спиной, рельефным прессом и большими кулаками. Да, он любит поколотить не только младших. Я стараюсь не думать об этом.
Мои пальцы сначала начинают стучать по обтянутым кожей подлокотникам кресла, а затем ладони вовсе сжимаются в кулаки. Эту привычку я переняла у мамы.
Три коротких удара по двери раздаются в пустой комнате так неожиданно, что я подпрыгиваю на скрипучем стуле, а в груди что-то передёргивает. На секунду я даже подумала, что за дверью никто другой, как сам Билли. Я точно увидела, как он ногой выламывает старую дверь, с какой яростью выдёргивает меня из бабушкиного кресла и швыряет в сторону большого книжного стеллажа. В ушах раздаётся пронзительный звон, тяжёлые книги с грохотом рассыпаются вокруг меня, поднимая в воздух непроглядную пыльную тучу. Внутри всё сжимается, лёгкие впиваются в острые кости, и я больше не могу дышать. Моя шея, щёки, лоб – всё в миг вспыхивает холодными языками пламени, и лицо бледнеет, будто бы только что умылась ледяной водой.
Но это лишь мимолётный страх – или отличная завязка нового романа Стивена Кинга, как знать. Пока я уязвима перед Билли Акерсом, мне будет страшно, страшно до головокружения, до потери сознания. Тяжёлым трудом мне удаётся развеять ужасные картины, вспыхнувшие перед глазами, и сосредоточиться на глухом размеренном стуке. Я встаю на ноги и тихо, почти на носочках подхожу к двери. Дрожащей рукой берусь за ручку, а потом нерешительно нажимаю предплечьем и тяну дверь на себя. Скрип пронзает окружение, и мои мышцы содрогаются. В груди будто пулемёт, а горло распирает металлическим привкусом.
– Миссис Лонг, – слышу я юный мужской лепет, после чего теряю и без того заплутавший дар речи.
Он прост и мелодичен, непримечательный, но кажется мне таким редким. Это лепет Люка.
Его рост намного больше моего. Мне приходится приподнимать голову, чтобы посмотреть в глаза парню, чтобы почувствовать его аромат, чтобы разгадать очередную тайну. Он – настоящая тайна. Тайна, которую мне поручено разгадать.
Я теряюсь, начинаю бегать глазами по сторонам, словно пытаясь смахнуть пыль с мебели одним только взглядом. Люк то пятится назад, скрепя половицами под ногами, то ступает чуть ближе. Тикание часов, далёкий ребяческий смех и журчание Ривер Фосс за окном – звуки смешиваются в оркестр, сбивающий с толку. Но главным инструментом всё равно остаётся голос парня, стоящего напротив. Он как протяжная виолончель, как фортепианное арпеджио. Люк дурманит меня всё сильнее, а я не могу с этим справиться.
– Бабушка