Да и в любом случае, хоть даже она захочет, никто её в семью, оставленную много лет назад, не позовёт и не примет. Злата надеялась лишь, что дочь когда-нибудь её простит. Может быть.
И Всеслав пообещал – просто чтобы успокоить ту, которую любил и принимал безоговорочно уже столь долгое время, со всеми её страхами, сомнениями, изменами, преступлениями невольными – и горячим раскаянием, желанием искупить грехи.
А немного позже Всеслав на руках внёс уснувшую в его объятиях Злату в их тайное укрытие – домик, собственноручно выстроенный им здесь, неподалёку от речки Лустовки. Здесь для них было безопасно. Места болотистые, вокруг – топь: человеку не подойти, а зверей они не боялись.
Анна с малых лет жила в постоянном страхе, о котором никто на свете не догадывался: она инстинктивно старалась скрывать свои чувства. На первый взгляд, ей выпала завидная судьба: богатая невеста, любимое, избалованное дитя, красавица – покорительница сердец, королева балов… У неё не было врагов, она всегда как-то ухитрялась привлекать к себе всех вокруг. К ней тянулись и дети, и старики, и пожилые матроны; даже молодые девицы-соперницы любили её и прощали красоту и успех.
Ну, а кавалеры просто теряли от неё голову. Анна получала предложения руки и сердца с завидной регулярностью, но, так как она пока что сохраняла полную безмятежность и равнодушие к своим обожателям, отец не настаивал с выбором мужа. Скорее, наоборот – папенька пренебрежительно смотрел на большинство молодых людей, волочившихся за его старшей дочерью, и обзывал их повесами, пустыми болтунами и мыльными пузырями.
Анна не хотела слышать о замужестве ещё и потому, что мысль о близости с чужим человеком приводила её в настоящий ужас… Ведь если она будет жить с супругом, делить с ним постель – он может узнать о её страшной, постыдной тайне.
О происхождении этой тайны сама она ничего не знала. Возможно, что-то могла бы объяснить родная мать, но о ней было известно лишь, что она пропала меньше чем через неделю после рождения Анны. За ней никто не приезжал, сама она не приказывала закладывать карету или позвать извозчика, да что там – доктор строжайше запрещал Алтын Азаматовне покидать постель, так как княжна ещё не оправилась после родов.
Но она исчезла, да ещё не ночью, а рано утром, когда домашние были уже на ногах… Никто – ни нянька новорождённой малютки, ни горничная барыни, что находились поблизости, ничего не слышали и не видели. Точно княжна растворилась в воздухе или вылетела в окно.
Разъярённый Алексей Петрович Калитин сгоряча велел выпороть никчёмных девок за нерадивость, да толку-то? Обе дурищи с рыданиями валялись у него в ногах, твердили: «Не видели, не знаем, хоть казнить велите, барин, а ничего не знаем, куда барыня изволили пойти!»
Алексей Петрович махнул на них рукой. Он надеялся, что у супруги случилось временное помешательство, что-то вроде родильной горячки, и та, не помня себя, ушла со двора. Но её, конечно же, найдут! Или сама вернётся: не может же она родное дитя крошечное