– Пожалуйте в гостиную, господин граф, – пропела Люба. – Доктор с утра были, сказали – барышне лучше, скоро и совсем здоровы будут. Пойду, позову младшую барышню, Елену Алексеевну.
Девица бросила на него кокетливый взгляд через плечо и упорхнула.
Владимир продолжал стоять посреди гостиной, как бы не смея шелохнуться. Он не поклялся бы, что за ним не наблюдают из-за портьеры – в гостиную выходили несколько дверей: из кабинета хозяина, из столовой и салона, где стоял рояль. Квартира на набережной Фонтанки, которую уже много лет занимал Калитин с семейством, была куда более обширна и роскошно обставлена, нежели его собственное жилище… Он не показывал виду, что стыдится своего бедственного положения. Напротив, в разговорах с невестой подчёркивал: разорение семьи – его беда, но отнюдь не вина, и он изо всех сил постарается вернуть фамилии Левашёвых былые славу и блеск. Анна слушала, кивала и всячески выражала подобающее сочувствие. Что она думала на самом деле, для Владимира оставалось тайной.
«Ну, ничего, – с внезапной злостью подумал Владимир, – не думайте, Анна Алексеевна, что я отступлюсь. Прячьтесь, не прячьтесь – от меня так просто не избавитесь».
– Владимир Андреевич… – произнёс дрожащий голосок у него за спиной.
Он обернулся и увидел Елену в утреннем туалете, с кружевной косынкой на плечах. Светло-русые волосы были уложены в высокую, строгую причёску, серые глаза смотрели на него печально и восхищённо… Как же не похожи они с Анной! Та вся стремительность, порыв, непокорность – словно тонконогая огненноглазая кобылица с волнистой чёрной гривой! Владимир знал толк в лошадях, и частенько проводил – не вслух, разумеется – такие сравнения. Елена же напоминала послушную извозчичью лошадку. Вся в мать, Катерину Фёдоровну.
Портрет второй супруги Алексея Петровича Калитина находился здесь же, в гостиной. Точно по чьей-то злой иронии он висел аккурат напротив портрета татарской княжны. Эти два изображения, расположенные визави, в самом невыгодном свете представляли вторую супругу хозяина: блеклые глаза, бесцветные ресницы и брови, тонкие губы, плоская грудь…
«И как только папашу Калитина угораздило жениться на этой серой моли после красавицы-княжны?» Впрочем, этой мыслью задавался не он один. Калитин был захудалого рода, но имущество и капиталы делали его женихом более чем завидным.
Всё это моментально промелькнуло в голове Владимира, однако он не позволил себе ни на секунду выйти из роли. Встретившись глазами с Еленой, граф Левашёв умоляюще протянул к ней руки.
– Что с Анной Алексеевной?!
Губы несчастной Елены горько дрогнули.
– Спасибо, Анет гораздо лучше. Доктор навещал её нынче утром…
– Ах, простите, милая Елена Алексеевна, – будто опомнившись, заговорил Владимир и поднёс её вялую, холодную руку к губам. – Болезнь вашей сестры заставила меня забыть о хороших