Захватывающие деяния искрометного гения. Дэйв Эггерс

и буду продавать их, скажем, по тысяче долларов за штуку, и покуда я тружусь над очередным столом, погрузившись в процесс, решая уникальные проблемы нового шедевра, – не слишком ли изображение отрезанной ноги банально и не слишком ли очевидно рассчитано на продажу? – мне кажется, что дело мое благородно, исполнено смысла и, скорее всего, сделает меня знаменитым и богатым. К обеду я захожу в дом, снимаю плотные резиновые перчатки и на террасе, наблюдая как садится солнце, позволяю своему яркому сиянию угаснуть на вечер. Быть может, в какой-то момент мне придется устроиться на работу, но пока, по крайней мере этим летом, я даю нам время наслаждаться жизнью, наслаждаться отсутствием обязанностей, этим временем, данным нам, чтобы просто смотреть вокруг. Тоф отправляется в летний лагерь при Университете Беркли, которым руководят тамошние спортсмены, и его успехи во всем – от лакросса и американского футбола до бейсбола и фрисби – ясно свидетельствуют, что вскоре он сделается профессионалом минимум в трех видах спорта и женится на актрисе. Мы ждем стипендий и даров, которые преподнесет нам смущенный и опечаленный мир. Мы с Бет по очереди возим Тофа туда-сюда, вниз с холма, а потом снова вверх, – а во всем остальном же теряем неделю за неделей, как пуговицы, как карандаши.

      Машины мелькают на поворотах шоссе № 1, вылетают из-за утесов, стекла и свет фар. Любая из них может убить нас. Все могут нас убить. В голову приходят разные варианты – например, нас могли бы сбросить с обрыва прямо в океан. Только хер вам, с нашей ловкостью, нашим проворством и самообладанием мы с Тофом справимся со всем. Да, да. Если мы столкнемся на шоссе № 1 с какой-нибудь машиной на скорости 60 миль в час, успеем вовремя выпрыгнуть. Да, мы с Тофом на такое способны. Мы сообразительны – это известный факт, ага. Видите ли, какая штука, сразу после столкновения, пока наша красная «хонда сивик» кувыркается в воздухе, мы мгновенно вырабатываем план – хотя нет, план нам уже известен – план, конечно, простой, очевидный: пока машина летит вниз, мы одновременно, каждый со своей стороны, открываем двери, машина по-прежнему летит, затем выбираемся наружу, машина по-прежнему летит, мы по обе стороны, каждый со своей, дальше мы встаем на подножку буквально на мгновение, машина по-прежнему летит, мы держимся за отрытые двери или за крышу, а потом, когда машина футах в тридцати над водой, понимающе глянем друг на друга – ты знаешь, что надо делать – принято (вслух не скажем, не будет нужды) – и оба, опять-таки одновременно, оттолкнемся от машины, чтобы оказаться на некотором расстоянии от нее, а потом, когда «хонда» обрушится в мутное стекло океана, мы тоже – в безукоризненной манере профессиональных ныряльщиков, меняя траекторию полета, вытянув руки, натянув носочки, – уйдем под воду, по дуге вынырнем на поверхность, навстречу солнцу, взмахнем головами, стряхивая воду с волос, и поплывем навстречу друг другу, а машина тем временем, пуская пузыри, будет быстро идти на дно.

      Я: Ничего себе! Едва-едва!

      ОН: И не говори.

      Я: Голоден?

      ОН: