– Ни за что.
– Так оно и будет, Тоф, – говорю я, задумчиво глядя на океан и провидя будущее. – Ты унаследуешь эти соски, ты унаследуешь эту тощую, с выпирающими ребрами фигуру и не наберешь нормальный вес, пока тебе не стукнет двадцать, а половое созревание начнется немыслимо поздно, и скоро эти красивые прямые волосы, которые тебе нравятся и которые выросли такими длинными и делают тебя похожим на молодого Ривера Феникса[48], эти волосы станут густыми и жесткими, потемнеют и так спутаются, что, проснувшись утром, ты будешь походить на человека, которому три раза сделали завивку, а потом шесть часов везли в кабриолете. Ты постепенно превратишься в урода с кожей, сплошь покрытой прыщами; щеки и подбородок – все будут в прыщах, в огромных красных шариках, которые твой дерматолог назовет «кистами», – раз в две недели их россыпи будут появляться вокруг ноздрей, и они будут такие большие и такие красные, что прохожие с двадцати ярдов будут отшатываться в ужасе, а дети указывать на тебя пальцем и плакать.
– Нет.
– Да.
– Ни за что. Спорим, таким я не буду.
– Молись, чтоб не быть.
Ветрено, но когда лежишь, слушая, как шуршит песок, то чувствуешь тепло, тепло, тепло. Рядом сидит Тоф, закапывает мои ноги.
Впереди так много дел. Обо всем, что предстоит сделать, когда начнется школа, я стараюсь не думать, но одна мысль – что Тофа надо показать врачу, что ему нужно пройти осмотр, – врывается в мое сознание, и голова, бля, тут же наполняется мыслями… Надо составить резюме, надо найти новое жилье, срок аренды заканчивается, и как я буду водить Тофа в школу, если работа будет начинаться рано? Будет ли Бет исполнять свою долю обязанностей, будет ли она слишком занята, не убьем ли мы друг друга? Как часто будет приезжать из Лос-Анджелеса Билл? Как сильно я могу – могу ли – нагружать делами Кирстен? Да и будет ли она вообще рядом? Успокоится ли она, когда найдет работу и купит машину? Стоит ли мне осветлить волосы? Насколько действенна эта отбеливающая зубная паста? Тофу нужна медицинская страховка. Мне нужна медицинская страховка. Может, я уже болен. Оно уже растет внутри меня. Что-то, нечто. Солитер. СПИД. Мне нужно начинать, начинать поскорее, потому что я умру, до тридцати мне не дожить. Моя смерть будет внезапной, даже еще более внезапной, чем у них. Я упаду, упаду, как она упала, и буду лежать, как она, когда я нашел ее. Мне было шесть, дело происходило в полночь, я нашел ее, когда она споткнулась, скатилась с лестницы и ударилась головой о черный кафельный пол. Я услышал, как она стонет, пошел по коридору, под ногами зеленый ковер, с верхней площадки лестницы увидел внизу фигуру в ночной рубашке, скорчившуюся на полу. Я, босой и в пижаме, медленно пошел вниз по лестнице, держась за перила, не имея представления, кто бы это мог быть, почти догадываясь и вместе с тем совсем не догадываясь, и подойдя вплотную, услышал голос, ее голос: «Мне хотелось посмотреть на цветок». «Мне хотелось посмотреть на цветок, – повторила она три или четыре раза. – Мне хотелось