– Не покупай кобеля у Кольки Озерова! Не покупай! Добра тебе с этим кобелем не будет, все они порченные!
Пошли короткие гудки. Худяков с недоумением уставился на трубку, решив, в конце концов, что это чей-то плохой розыгрыш. Наверное, конкуренты.
Самым первым автобусом по холодку Худяков прибыл в Беломечетскую.
Попросил водителя не уезжать без него и помчался к дому Коли Озерова, покачивая на ремне тяжелой командировочной сумкой с деловыми бумагами. На стук в калитку на крыльцо вышел сонный Николай в мятых трусах с турецким растительным орнаментом и в той же драной тельняшке, отловил Пиндоса, обвязал ему шею обрывком шпагата, конец которого всучил Худякову. С тем и ушел досыпать.
Оставшись тет-а-тет с Пиндосом, Михаил Иванович попытался рассмотреть его подробнее. Пиндос стоял, поджав хвост, с шерсти вокруг пасти у него свешивались щупальца вареной капусты. Был он устрашающее тощим, и от него несло вчерашним борщом и псиной. Даже отдаленно он не был похож на тех портовых грузчиков, в честь которых по-одесски был окрещен.
Намотав шпагат на кулак, Худяков шагнул в направлении автобусной станции, предполагая, что Пиндос среагирует правильно. Шпагат натянулся, но Пиндос не выразил желания навсегда проститься с родственниками, конурой и борщом, Он встал как вкопанный, а Худякова развернуло вокруг шпагата, как крейсер на мертвом якоре. Все дальнейшие попытки сдвинуть Пиндоса с места успеха не имели. Характер у кобелюки оказался истинно одесским.
Шпагат не выдержал испытаний знакопеременной нагрузкой и лопнул. Почуяв волю, Пиндос резво ускакал в родимый двор, угрем протиснувшись в щель забора.
Михаил Иванович, деликатный от природы, решил не беспокоить заводчика, а открыл калитку и устремился за Пиндосом, как за гостиничным комаром. Дурень-Пиндос пытался уйти подкопом в вольер, огороженный ржавой сеткой, но неудачно. Худяков ухватил его за задние лапы и извлек беглеца из подкопа на свет божий. В вольере вся свора проснулась и неодобрительно наблюдала за происходящим.
Солнышко потихоньку поднималось ввысь, и Михаил Иванович смахнул со лба первые капли пота. Идея пришла мгновенно, при первом же взгляде на часы: до отправления автобуса оставалось всего десять минут. Худяков, удерживая кобеля одной рукой, распустил галстук и обвил им лебединую шею Пиндоса. Немного повозившись с узлом, он принял позу известного персонажа с картины Репина «Бурлаки на Волге» и выволок свою покупку за калитку.
Галстук оказался прочнее и удобнее шпагата. На нем Михаилу Ивановичу удалось проволочь Пиндоса метров пятьдесят. В пыли за необычной парочкой остались глубокие борозды, пропаханные кобелиными лапами. Час отправления автобуса угрожающе приближался. Решив рационализировать способ транспортировки, Худяков плюнул на галстук, завел свою сумку, как понтон, под брюхо Пиндоса, свел ручки у него на спине и попытался эту ношу оторвать от станичной почвы. Видимо, в ней, в почве, была