Молчание длится несколько секунд. Красное лицо Микки багровеет. В конце концов, он выдавливает:
– Не знаю.
Я наклоняюсь к нему.
– Скажите хотя бы приблизительно.
– Около двухсот двадцати тысяч.
Когда я слышу эту цифру, волна ярости захлестывает меня.
– И когда вы собираетесь вернуть матери ее деньги? – спрашиваю я.
– З-завтра, – заикаясь, лепечет он.
Ага, а я царица Савская.
– Сколько у вас сейчас денег на счетах? – продолжаю я.
Прежде чем ответить, он протягивает руку к стакану с водой и отпивает большой глоток.
– Я… я предпочитаю инвестиции.
– Сколько?
– Чуть больше двенадцати тысяч.
Двенадцать тысяч долларов. Он обокрал собственную мать, живет как набоб, ни в чем себе не отказывает. Но этот позолоченный фасад скрывает полное ничтожество, человечка, у которого за душой всего двенадцать тысяч. И я могу поклясться, что эти деньги тоже будут скоро растрачены впустую, как и все остальное. Есть такой сорт безмозглых людей – деньги утекают у них сквозь пальцы, словно песок.
Я окидываю Микки взглядом, выражающим глубокое разочарование.
– Ответ неверный. Попробуем еще раз, – говорю я, мысленно приказывая сирене, жаждущей насилия, заткнуться и сидеть тихо. – Где деньги?
Верхняя губа жертвы, покрытая потом, подрагивает, и я слышу ответ:
– Я их истратил.
Я выключаю видеокамеру на телефоне и диктофон. Клиентка получила признание, которое ей требовалось. Тем хуже для Микки, потому что я с ним еще не закончила.
– Опять неверно, – говорю я. Те немногие люди, которые хорошо меня знают, сразу услышали бы в моем голосе новые нотки.
Микки снова хмурится – он ничего не понимает. Я прикасаюсь кончиками пальцев к лацкану его пиджака.
– Отличный костюм – видно, что очень дорогой. И ваши часы, «Ролекс», штука недешевая, насколько я понимаю?
Чары заставляют его кивнуть.
– Все это дорого стоит, – соглашаюсь я. – Видите ли, я знаю, что у таких, как вы, деньги просто так не исчезают в никуда. Они превращаются в… как вы только что выразились? – Я делаю вид, что вспоминаю слово, потом щелкаю пальцами. – В инвестиции. То есть немного трансформируются, вот и все. – Я наклоняюсь к жертве. – А сейчас мы заставим их совершить еще кое-какие передвижения.
Его глаза становятся круглыми, и я вижу настоящего Микки – не марионетку, которую я контролировала при помощи магии, но того, кем он был до моего появления в ресторане. Человека слабого, трусливого, но весьма изворотливого и проницательного. Теперь он прекрасно понимает, что происходит.
– К-кто ты такая? – О, этот ужас в его глазах. Сирена не в силах устоять перед ним. Я протягиваю руку и похлопываю жертву по щеке.
– Я… я сейчас… – начинает он, запинаясь.
– Ты сейчас будешь сидеть смирно и слушать меня, Микки, – перебиваю я, – и больше ничего. Потому что в данный момент ты полностью в моей власти.
Глава 2
Май,