Мир Фэнби
Империя Кумр
Столица империи город Кумр
Таверна
Из окна, у которого сидел рыцарь, открывался вид на пруд размером с лужицу, который, по замыслу хозяина заведения, должен был изображать реку, – как будто он посетил не обычную забегаловку, а севший на мель корабль. Хозяин, нюхом чуявший аристократа, выделил рыцарю самое удачное место и приставил два стула для ещё не пришедших гостей так, чтобы все трое сидели у окна и имели возможность любоваться скудными растениями, осевшими около пруда.
Этчеверрия, к удивлению Лиаса, не стал затруднять себя словами и тут же затеял сверлить графа глазами.
– Граф Паалатон Ваальсен, – вежливо отрекомендовался тот.
– Здравствуй, спаситель, – начал Белый. – И что же ты спасаешь мастеров, если так нас ненавидишь?
Граф улыбнулся, нисколько не смущённый таким развитием разговора.
– Верно, – подтвердил он, – ненавижу. Но это мои личные проблемы. Вы вот заказали блюда из растений – то есть мяса не едите?
– Глупо, – сказал Этчеверрия, – пошли отсюда. Сейчас последует сравнение, метафора, а то и притча – и лучше сбежать сразу.
Маг собрался удалиться – не смог. Лиас не двигался и пристально смотрел на гроссмейстера.
– Ты что, маленький малец? – с наигранной вежливостью нарушил тишину учитель. – Благодарность – дочь испуга. Всё равно не округлили2 бы.
– Может быть, но я его должник. Этчеверрия скривился, но возражать не стал.
Лиас подошёл к своему спасителю и положил ему руку на плечо. От театральности жеста или вследствие общей нервозности старый маг фыркнул.
– Твой наставник правду сказал, – подмигнув Лиасу, заговорил рыцарь. – Я считаю делом чести бороться с волшебниками.
Он обратился к Этчеверрии.
– Если вы такой грандиозный леший, – «леший» поморщился, – что можете определять мои эмоции, то знаете и то, что перед вами не подлец. Мне необходимо формально объявить колдунам войну. Не убивать, а предупредить. Вам ни за кого не надо бояться.
Смех мастера, подобный землетрясению, заставил Лиаса схватиться за спинку стула, чтобы не упасть. Тряслись столики, стены и настенные украшения, с хрустом полетели во все стороны красноватые оленьи рога.
Этчеверрия хохотал, одним глазом посматривая на реакцию Паалатона. Как только обнаружилось, что тот не струсил, наваждение прекратилось.
Дискуссия возобновилась так, словно ничего не произошло.
Старик просто сказал:
– Уничтожить Посвящённого – смертному? Невозможно.
– Тем более. Значит,