– Как ты мог такое провор-ронить, а, Ленца?
– М-мне нет прощения, – едва слышно пролепетал Ишо; его зубы стучали. Меня схватили за шиворот чуба и приподняли вверх, так, что я раскачивался в воздухе, как кулек скисающего сыра. – Открой глаза – хуже тебе уже не будет, мальчик.
И я послушался.
Снег обильно сыпал из белого неба, то закручиваясь вихрями, то разлетаясь во все стороны; внизу, за пеленою серых облаков, горели красные стены Перстня. А прямо передо мной, всего в десяти шагах, на пороге своего дворца стояли боги. Я узнал почти всех – и переглядывающихся, раззявивших клювы вороноголовых; и Палден Лхамо в белом наряде, перепоясанном змеиной кожей; и Железного господина, тяжело опиравшегося на локоть своей супруги. За их спинами стояли двое богов, мне неизвестных, с головами грифа и чудно́го длинноносого зверя; и все они смотрели на меня – черными, желтыми, красными глазами, горящими, как у ночных птиц. Ветер перебирал их перья и шерсть, скользил по гладкой чешуе, стучал бусинами железных и костяных украшений. Из-за спин лха лился багровый свет, горячим шецу стекая по коронам из черепов.
– Ведь я говорил тебе – не все знания безвредны, – прошептал мне на ухо Ишо. Но хотя в голосе шена слышалось неподдельное сожаление, в его кулаке уже блестел кинжал-пурба – и я знал, кому он предназначался. За совершенное преступление могла быть только одна кара, и Ишо уже занес лапу для удара… Мое трусливое сердце застучало так, что я подумал – оно разорвется быстрее, чем трехгранное лезвие успеет проткнуть его.
– Остановись, – прозвучал вдруг тихий, надтреснутый голос; и я бы никогда не догадался, что они принадлежит богу – но шены, окружавшие Чомолангму, вздрогнули от этого шепота, как от удара плети. – Оставь щенка – теперь он принадлежит Когтю.
– Господин.
Ишо низко поклонился, убирая пурба в ножны. Черная тень заслонила меня от солнца – это Эрлик подошел к быку, сопровождаемый Палден Лхамо. Я почувствовал, что задыхаюсь, точно рыба, бьющаяся на берегу, – легкие отказывались принимать воздух. Бог склонил голову; только на мгновение его огненный взгляд задержался на мне. Чомолангма, повинуясь неслышному приказу, улегся на живот; красные занавеси хоуда распахнулись и сомкнулись снова, скрывая от глаз Железного господина и его супругу. Шены окружили вахану; Чеу Ленца встал впереди. Он все еще трясся от страха; губы под порослью светло-рыжей шерсти налились синевой, а глаза выкатились наружу, точно два пятнистых яйца. Один за другим вышли из Когтя вороноголовые и встали среди шенпо.
Во дворце остались только двое богов, чьих имен я не знал. Один из них, длинноносый, как макара, и морщинистый, как черепаха, склонился надо мною. Его уши, оттянутые серьгами-булавами, спускались ниже груди; светлую, голую кожу на шее и щеках усеивали мелкие крапинки и пятна размером с перечное зерно; на макушке пробивалась редкая седая шерсть. Я вспомнил – на тханка так изображали чудовищ