Но длится столько лет мой ад земной:
Увы, любовь не разлучить со мной.
Не мнил я скорой для себя угрозы,
Не знал, что счастья луч, мелькнув, погас:
С тех пор тоски неутолимой слезы
Все льются из моих усталых глаз.
Ф.И.Тютчев 1851 (1803–1873)
О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей! /…/
Куда ланит девались розы,
Улыбка уст и блеск очей?
Все опалили, выжгли слезы
Горючей влагою своей.
Ты помнишь ли, при вашей встрече,
При первой встрече роковой,
Ее волшебный взор и речи,
И смех младенчески живой?
И что ж теперь? И где все это?
И долговечен ли был сон?
Увы, как северное лето,
Был мимолетным гостем он! /…/
И что ж, от долгого мученья,
Как пепл сберечь ей удалось?
Боль, злую боль ожесточенья,
Боль без отрады и без слез.
Впрочем, «сколь веревочка ни вейся, а конец будет». Ресурсы нервной энергии не беспредельны. Поэтому и роману когда-то приходит конец:
Я.П.Полонский 1844 (1819–1898)
Не сотвори себе кумира;
Но, верный сердцу одному,
Я был готов все блага мира
Отдать кумиру моему.
Кумир немой, кумир суровый,
Он мне сиял, как божество,
И я клялся его оковы
Влачить до гробы моего.
Полубезумен и тревожен,
С печалью скорби на челе,
В цепях я мнил, что рай возможен
Не в небесах, а на земле. —
Так, чем свобода безнадежней,
Чем наши цепи тяжелей,
Тем ярче блеск надежды прежней
Иль идеал грядущих дней.
Но я разбил кумир надменный,
Кумир развенчанный – упал,
И я же – раб его смиренный,
Его обломки растоптал.
И без любви, без упованья,
Не призывая тайных сил,
Я глубоко мои страданья
В самом себе похоронил.
И.А.Снегова (1922–1975)
Бывает так: живешь в неволе —
В безвыходной сердечной боли.
Потом, бывает, минет срок,
И боль уйдет, как дождь в песок.
Ясно, что смена этапов большого любовного цикла – это, в основном, объективный процесс. Тем не менее, возможно, определенную роль тут играет и субъективное стремление участников романа сначала к обогащению своей эмоциональной жизни, а затем, наоборот, к покою:
А.П.Межиров (1923–2009)
И море, море, море перед нами.
За выщербленной дамбой грохоча,
Играет буря
черными волнами,
И догорает в маяке свеча.
Но ты сказала:
– Тот, кто может плавать,
Тому на этом свете не страшна
Ни тихая, обманчивая заводь,
Ни штормовая, дикая волна.
И