«Спартак». Хроники возрождения». Книга четвертая. 1979 год. Восхождение. Олег Медведев

хотя каждый очередной конфликт Бескова лишь укреплял его репутацию человека деспотичного, вздорного, душевно скупого, часто несправедливого, а зачастую и вовсе жестокого по отношению к футболистам. Характер у Константина Ивановича действительно был, мягко говоря, специфическим, в чем довелось лично убедиться и автору. Более того, с годами характер этот претерпевал изменения, и не в лучшую сторону. Свидетельство тому – как Бесков из Старшего, как его называли за глаза в «Спартаке», со временем превратился в Барина. Старший – несомненно, уважительное, хотя и чуточку фамильярное, сокращение от «старший тренер». Так пользующихся авторитетом руководителей часто называют «шеф» или «босс». Прозвище Барин, тем более, в те, советские еще времена, носило однозначно негативную коннотацию, а дипломатичная версия ее происхождения, озвученная Сергеем Родионовым, положа руку на сердце, не выдерживает никакой критики: «Константина Ивановича окрестили так за манеру одеваться. Он даже на тренировку выходил в белой рубашке, галстуке. Щеголь. Но я бы не сказал, что с футболистами держался по-барски…»468. Дело, конечно, в личностных проявлениях. Щедрый на меткие характеристики Нилин, изящно играя со смыслами, найдет очень точное название для своей книги – «Невозможный Бесков», вкладывая в это неоднозначное определение все его возможные оттенки. Чем, кстати, вызовет вполне понятный гнев своего героя и его ближайшего окружения…

      «Нормальный, нормальный я…»469, – жестко, как особо подчеркнет беседовавший с Бесковым Станислав Пахомов, ответит Константин Иванович на прямой вопрос журналиста, как бы он мог одним словом определить свой характер. И добавит: «Думаю, мне удается сочетать доброту и жесткость… <…> Да, я могу себя назвать добрым человеком…»470. А на замечаение, что, дескать, говорят, что с ним бывает тяжело общаться, отшутится: «Нет. Если б было тяжело, от меня жена давно бы убежала…»471.

      Свидетельства тесно работавших с ним людей говорят, впрочем, об обратном. «Своим авторитетом он подавлял любого…»472, – заметит бывший врач команды Юрий Васильков. «Константин Иванович считал, что в любом деле разбирается лучше всех. Учил и Дорошина (водитель командного автобуса с 1978 года – прим. автора), и меня, и врачей. Даже Николая Петровича!..»473, – вспоминал много лет проработавший администратором «Спартака» Александр Хаджи. Обычно деликатный Анатолий Исаев, недолго выполнявший роль помощника Бескова, и вовсе был неожиданно резок: «Он же никого не уважал. Считал себя выше собеседника…»474. Александр Нилин, во время работы над своей книгой «Невозможный Бесков» и одноименным фильмом некоторое время тесно общавшийся с Константином Ивановичем и сохранивший для истории немало любопытнейших наблюдений, заметит: «Что же касается воздействия в обыденной жизни, то здесь сложнее: общение с Бесковым чаще всего затруднено бывает именно из-за силы его