– Ой, да ладно! – пыталась отказаться бабушка.
– Нет-нет, не думайте, я от чистого сердца, больно уж мне мальчик ваш понравился, у меня-то сына нет, все – дочки!
Дня через два бригада плотников во главе с Лехой сняли наши старые двери, приставили их к стенке, а вместо них – провозившись часа два – установили новые – крепкие, деревянные. Для большей прочности сверху обили их толстыми рейками.
Я запомнил тот день. Он для меня оказался очень важным.
Когда рабочие только пришли, Леха протянул мне пакет: «Это тебе. На память». Однако я почему-то не стал, как свойственно детям, сразу же лезть в пакет. Я заворожено наблюдал за работой плотников, как они долго сверлили бетонные стены, как пилили рейки, как вставляли коробку в проем, как подцепляли саму дверь. Все это было ново для меня. К тому же, мне нравилось, как легко и слаженно действуют рабочие, обмениваясь при этом между собой и бабушкой легкими добродушными шутками.
– От кого, бабуля, запираться вздумала? Кавалеры одолели? – смеялся один из рабочих.
– Да ну тебя! – улыбалась смущенная бабушка. Раздавался общий хохот.
Когда работа была сделана, бабушка, конечно же, всех усадила за свои лепешки. Тут-то только я вспомнил про подарок. Раскрыл пакет и увидел толстую-претолстую книгу в твердом желтом переплете. Золотые буквы сообщали, что в руках я держу антологию зарубежной поэзии.
Я обожал книги и так обрадовался этому подарку, что тут же обнял Леху, хотя обычно был довольно сдержанным и стеснительным мальчишкой. Первым делом я, конечно, посмотрел, сколько страниц в этом кирпиче – около семисот. Перелистывая на ходу, я увидел, что там еще есть и цветные иллюстрации.
– Это же, наверное, очень дорого? – обеспокоилась бабуля.
– Нынче книги ничего не стоят. Ему нужнее будет.
А еще этот том издавал головокружительный запах старых почерствевших страниц, а от иллюстраций, которые были отпечатаны на более качественной бумаге, чем стихи, дышалось какими-то кислыми примесями. Примерно так пахли листья тополей поздней осенью.
Эта антология стала одной из важных книг в моей жизни. Именно с нее началось мое осознанное увлечение поэзией. Именно из нее я впервые узнал об Артюре Рембо, влюбился в него по ушли. Именно в этой антологии я вычитал все про поэтические образы. И с тех пор, мне кажется, живу в этих образах. Как же все-таки не случайны встречи людей на земле. И какие интересные узоры плетет Промысел. Через плотника мне была передана книга большой и настоящей поэзии! Почему через плотника? Почему именно тогда? Почему именно иностранной поэзии? Леха был провидцем? Как он узнал, что я буду писать стихи и даже выпускать свои книги? Или Леха не знал, и это кто-то иной через Леху оставил на моей судьбе промыслительную зарубку? На эти вопросы лучше не искать ответов, это я уже понял. Остается только излагать факты.