После ухода миссис Уорден все мужчины по очереди – сказывалась холодная погода – воспользовались тем, что отец продолжал именовать уборной. Она находится у нас на первом этаже. Несмотря на то что живем мы в фешенебельном районе Лондона, где специальная компания подает воду в жилые дома, работает система ненадежно. Если бы уборная располагалась выше, давления воды для ее нормальной работы было бы недостаточно.
Хотя все в доме ходили туда-сюда, я заметила, как отец украдкой поднялся по лестнице, а через пару минут вернулся в гостиную. В помещении было довольно прохладно, но лоб отца покрывала испарина. Утром он тоже вспотел, но тогда лоб блестел от физических упражнений, а сейчас… такого рода испарина была мне, к сожалению, хорошо знакома и могла означать только одно.
– О, отец, – прошептала я с досадой.
Он только пожал плечами. Пальто с левой стороны оттопыривалось – там, конечно же, находилась фляжка с лауданумом. В общем, этого следовало ожидать – ведь я знаю, как тяжело (в физическом смысле) отцу, когда он общается с чужими людьми.
– Что вы хотели сказать этим «о, отец»? Что – то важное? – полюбопытствовал констебль Беккер.
Взгляд его перебегал с моего лица на лицо отца. При свете горевшей в гостиной лампы я увидела на подбородке у констебля шрам. Впрочем, этот маленький изъян его нисколько не портил.
– Дочь просто обратила мое внимание, что она очень устала.
– Отец, совсем наоборот.
– Вчера вечером вы отправились на прогулку? – спросил Район.
– В последнее время я неспокойно себя чувствую, – ответил отец. – Не стыжусь признаться, что задолжал большие суммы денег. Мне пришлось единовременно внести арендную плату за шесть квартир.
– Отец, если бы не твои книги, тебе не нужно было бы столько. – Я повернулась к констеблю и пояснила: – Он забивает книгами один дом, потом снимает другой и так далее.
– Эмили, это семейное дело, и давай не будем выносить сор из избы. Некоторые домовладельцы были настолько бессердечны, – сообщил отец, обращаясь к полицейским, – что волокли меня в суды и даже в тюрьму.
– В тюрьму? – встрепенулся Район.
– Да, в тюрьму. И как я мог, по-вашему, там работать, чтобы расплатиться с долгами и содержать свою дорогую, ныне покойную, жену и восьмерых (тогда восьмерых) детишек? Спасибо друзьям, которые погасили мои долги, так что я смог выйти на свободу. Но теперь, как вы понимаете, я был должен еще и друзьям, так же как домовладельцам, мяснику и пекарю. Видите, это нарастало как снежный ком. Порой, чтобы не попасть в лапы бейлифа, я вынужден был ночевать в стогу сена. Но все это сущие мелочи по сравнению с тем, что мне довелось пережить, когда я в возрасте семнадцати лет жил на холодных лондонских улицах.
Констебль нахмурился.
– Мисс Де Квинси, ваш отец всегда разговаривает подобным образом?
– Каким? – удивился отец.
– Столько