– Он сказал, что друг Тэмуджина – его друг! – перевел Курбанов. – А жест с носом, – знак братания у древних монголов.
– Ну, раз так, то и он мой брат навеки! – засмеялся Остап и тоже уткнулся носом в плечо воина.
– Зовут его Шогур, он воин боевого улуса Тэмуджина, и будет нашим проводником, – продолжал академик. – А сейчас, Остап, вы отправитесь с нашим другом за его боевым конем. Будьте осторожны, – это на всякий случай, но, насколько я знаю, древние монголы клятв не нарушают, – а вы теперь его брат. Только есть одна деталь, – засмеялся академик, – наш новый друг просил никому не говорить о своем позорном пленении, – боится насмешек со стороны сослуживцев. Ну, прямо, детский сад! Я пообещал сказать в улусе, что это он нас пленил и по нашей просьбе привел в лагерь.
– Ладно, скажем, что так и было! А то зашугают старики "салагу". И у них в "армаде" дедовщина! – весело сказал Остап и жестом пригласил нового брата: пошли, мол, за конем!
Остап с Шогуром отправились за конем, а Юрий Озеран, в некотором отдалении, незаметно последовал за ними, – он решил прикрыть Остапа в случае непредвиденных обстоятельств. Но все обошлось благополучно: оба названных брата через полчаса вернулись верхом, – Остап сидел позади монгола, держась за его пояс.
Оба академика восторженно осматривали боевого монгольского коня.
– Вы посмотрите, Михаил Иванович: к седлу привязаны два лука; у каждого конного воина в войске Чингисхана, заметьте, коллега, у каждого! должно быть два лука и три колчана, – по тридцать стрел в каждом. Стрелы были разного назначения: бронебойные, с усиленным наконечником из кованой стали, такие стрелы пробивали кольчугу противника с расстояния до ста метров, с плоскими облегченными наконечниками для поражения пехоты, и легкие для охоты на птиц и мелких зверей.
– Да, Алим Гургенович, здесь мы видим классическое вооружение и экипировку монгольского воина: и аркан, – Пастухов указал на веревку, которой недавно был связан владелец коня, – и сабля, и два лука, три колчана со стрелами, кожаный шлем с броней, высокие мягкие сапоги.
– Снимайте все крупным планом, коллега, – это будет бесценный материал, – обратился Пастухов к Озерану, который с видеокамерой в руках подошел к академикам.
Курбанов долго беседовал с монголом Шогуром, делая пометки на карте, а затем распорядился готовиться в дорогу. Воин, за несколько часов пребывания в лагере путешественников, вполне освоился со своим новым положением, и активно принимал участие в подготовке к дальнейшему походу: по совету Шогура весь багаж погрузили на коня, – для этого воин связал веревками по две дорожные сумки и повесил их на спину скакуна. Монгол охотно общался на родном языке с Курбановым, Пастуховым и Юрием Озераном, который, пользуясь уникальным случаем, не упускал ни единой возможности поговорить с живым носителем древнего языка и приумножить свои познания. Наконец, все приготовления были завершены и люди отправились