Ничего. Почему он даже не пошевелился? Почему он такой холодный? Что же мне делать?
Я падаю на Натаниеля, утыкаясь лицом ему в грудь. Пожалуйста, умоляю, не поступай со мной так.
Тут в голове проносится здравая мысль. Сердцебиение. Надо проверить, бьется ли его сердце, дышит ли он. Неуверенно касаюсь шеи Натаниеля, ища пульс, и прижимаюсь ухом к его груди. Должно… Он должен…
– Натаниель, умоляю… Ну же!
Я всхлипываю, меня колотит дрожь: ничего не понимаю. Но я уверена, что Натаниель дышит. Слабо, тяжело, редко, и это меня не утешает. Но его сердце бьется. Осторожно ощупываю его голову, перебинтованную рану. Она сильно опухла, но все, что я могу сделать, – это приложить смоченный платок, чтобы охладить ее.
– Я знала, что он твой воин, – произносит девочка, наблюдающая за каждым моим движением. – Но между вами нечто большее?
– Он мой друг, – отвечаю я. – Мой самый близкий друг. Может, единственный. В любом случае, только ему я могу доверять.
Девочка молчит, словно размышляя о чем-то.
– Он умирает, – сорвавшиеся с губ слова звучат холодно, будто они сделаны изо льда. – И это моя вина. Он не должен был возвращаться.
– Это так. Его возвращение принесет Лиаскай лишь горе. Твой воин потерял кусок небес, и он попал не в те руки. Это приведет к хаосу. Магия опасна и принадлежит кланам.
Она говорит о Церцерисе Натаниеля, который достался Крис Босуорт. И в этом тоже виновата я.
– Кристина не может воспользоваться Церцерисом, – слабо возражаю я.
– Ты так сильна, Ваше Величество, но ничего не знаешь? Сила и незнание – очень опасная смесь. Она может воспользоваться Церцерисом, ведь его владелец снова очутился в Лиаскай. Остается понадеяться, что он умрет прежде, чем она узнает о его возвращении.
– Он не умрет, – говорю я так, будто это зависит от меня. – Должен быть способ его спасти!
– Разве для Лиаскай есть что-то невозможное?
– Значит, ты знаешь, как его спасти? Прошу! – Я вскакиваю, подбегаю к девочке и хватаюсь за решетку, будто желая ее сломать. – Она может помочь ему? Я не понимаю, как с ней связаться, не знаю языка, на котором ее умоляют. Но ты, ты ведь знаешь!
– Ведай я, как убедить Лиаскай кому-то помочь, не сидела бы здесь, – замечает девочка. – Однако я в силах сдержать то, что отнимает у людей жизнь. Поэтому я все еще здесь.
Дыхание у меня учащается.
– Ты можешь… ему помочь?
Боже мой! Спасибо!
– Что мне сделать? – допытываюсь я.
– Не так быстро! – смеется девочка. – Я могу ему помочь, но это не значит, что я хочу помогать. Какая мне от этого польза?
Я судорожно вздрагиваю. Ну же, Майлин, думай! Что ей нужно?
– Я верну то, чего тебе не хватает. Твою часть, очутившуюся в другом мире.
Девочка задумчиво поджимает губы. Она играет со мной, и на кону – жизнь Натаниеля. Мне надо сделать хорошую мину при плохой игре, но не лебезить перед ней: она примет это за слабость.
– Это ты мне уже пообещала, Королева.
Думай!